Дочь леса

Когда Ластианакс еще жил с родителями, Филиппид был невысоким, никогда не ел досыта, причем делал это демонстративно, дескать, конь с легким всадником будет бежать быстрее. Теперь же Филиппид выглядел как мешок с костями: глаза на исхудавшем лице казались огромными, челюсти непрестанно двигались, пережевывая смолу. Он прошамкал:

– Что-ты-тут-делаешь? Откуда-у-тебя-эта-форма?

Ластианакс посмотрел на шлем и, подумав о том, что ждет Филиппида, испытал сильное головокружение.

– Зачем ты сюда пришел? – прошептал он. – Эта откачка тебя убьет.

Не в силах больше выносить эту сцену, он снял шлем с головы Филиппида и положил на пол. Дежурные заметили это и уставились на мнимого лейтенанта, сдвинув брови.

– Продолжайте откачку, – распорядился Ластианакс категоричным тоном. – Я допрашиваю добровольца.

Трое темискирцев нерешительно помялись, потом вернулись к своим обязанностям. Тем временем Филиппид, похоже, немного пришел в себя. Он прищурился и пробормотал:

– Во всем виноват твой старик. Вместо того чтобы позволить мне принять участие в Состязании василевса, он заменил меня той грязной девчонкой. Это я должен был победить в тот день.

Ластианакс не знал, что сказать. В очередной раз он столкнулся с последствиями необдуманных поступков Арки.

– Твой старик никогда в меня не верил, – продолжал Филиппид, пережевывая смолу. – В общем, я был сыт по горло таким отношением и ушел. Только другой работы не нашел. А когда в куполе пробили дыру, все стало еще хуже. Тогда я решил получить немного хлеба, сдав часть своей анимы… Не нужно было мне брать эту вонючую смолу…

Он стал еще быстрее работать челюстями. Из уголка его рта потекла струйка коричневатой слюны.

– Не знаю, что ты тут делаешь, только надень на меня шлем, – добавил он. – Если у тебя откачали слишком много, за это дают дополнительный кусок хлеба. Мне больше не хочется есть, но я отдам хлеб своей младшей сестре.

Ластианакс понимал, что оставаться здесь больше нельзя, в противном случае он вызовет подозрения темискирцев. Чувствуя себя убийцей, он снова надел на Филиппида шлем. Как только он это сделал, бывший наездник вновь погрузился в беспамятство. Ластианакс отступил на несколько шагов, сердце его обливалось кровью.

Внезапно маг ощутил вибрацию графоманса, лежащего у него во внутреннем кармане. Он отогнул по́лу плаща, на экране прибора отобразилась фраза: «Я В КАМЕРЕ». Очевидно, прямо сейчас Пирра вскрывает замок. Ластианаксу оставалось еще десять минут, чтобы добраться до расположенного в центре атриума сердца машины для сбора анимы. Щелкнул магический таймер, и маг заволновался еще сильнее. Если он не поторопится, весь их план диверсии пойдет коту под хвост.

Юноша уверенной поступью прошел через зал, направляясь к двери в противоположной части помещения. Дверь запиралась на засов, снабженный громоздким сложным замком. Когда Аспази приходила в тюрьму, Родоп показал ей принцип работы этого замка. Ластианакс мельком подумал о непроходимой тупости своего бывшего товарища, отстегнул от воротника значок и вставил его в специальную прорезь. Раздался щелчок. Маг взялся за дверную ручку и толкнул дверь.

Перед ним открылся вход на лестничную клетку, тут было холодно и тихо. Ластианакс поднялся по ступенькам и оказался перед другой дверью, тоже оборудованной замком. Он открыл ее, вставив значок в прорезь, и наконец добрался до сердца машины.

В центре восьмиугольного зала с застекленными стенами стоял перегонный куб и гудел, словно гигантский жук. К нему была подведена большая труба, протянутая сюда из зала для откачки анимы. Это помещение, расположенное в центре тюремного атриума, по сути, являлось миниатюрной башенкой, размещенной на дне Экстрактриса. В прошлом Ластианакс уже имел возможность поглядеть на атриум, но теперь его снова потрясли колоссальные размеры здания. Вдоль внутренних стен гигантского сквозного колодца темнели, словно соты улья, сотни камер. На каждом уровне вдоль камер протянулись широкие проходы. Более узкие металлические мостки позволяли переходить с одного этажа на другой. По атриуму вверх и вниз двигались левитаторы, приводимые в движение темискирскими стражниками. В центре атриума парили световые сферы размером с панцирь черепахи, круглосуточно заливая камеры неприятным, бьющим по глазам светом.

Около тридцати пленных магов, закованных в наручники, лежали на столах для сбора анимы. Рядом ждал свободный левитатор, на котором по окончании процедуры магов должны были развезти обратно по камерам. Все трубки, подсоединенные к шлемам на головах магов, вели в диспетчерскую, где находился сейчас Ластианакс.

Он узнал нескольких магов из числа исхудавших бедолаг, у которых сейчас откачивали аниму. Один из них, самый высокий, привлек внимание юноши: на слишком коротком для него столе вытянулся Петрокл и ждал, пока закончится процедура, его большие ноги нависали над полом. Тощий, грязный, бледный, он тем не менее был жив. Несмотря на надетый на голову шлем, он вдруг начал встревоженно озираться и уставился на Ластианакса. Магу вдруг захотелось подойти к окну и окликнуть друга.