Дочь Лунной богини

Я пристально посмотрела на наместника. Теперь не выйдет положиться на предательский шорох шагов или свист меча. Это риск, но он оправдан. Когда наместник Жэньюй направился к кровати, я выхватила из-за пояса кинжал и метнула в него. Но наместник успел отскочить в сторону, и лезвие лишь рассекло ему щеку. Не замедляясь, он бросился вперед, сорвал покрывало с кровати… и зарычал, обнаружив, что она пуста. В мгновение ока он развернулся, но мне хватило времени, чтобы добраться до ближайшего лука, натянуть тетиву и пустить стрелу. Взмахнув щитом, наместник отбил ее. Но я продолжила пускать стрелы одну за другой, пока на пальцах не появились бороздки от тетивы. Наместник с поразительной скоростью уклонялся от каждого выстрела. Я потянулась за следующей стрелой и ударилась локтем о полку шкафа. Зато заметила, как побелели костяшки его пальцев вокруг копья, и призвала щит… в который тут же врезалось оружие.

Последней стрелой мне удалось попасть негодяю в плечо. Я бросилась за новым колчаном, так сосредоточившись на этом, что не почувствовала колебаний воздуха, пока что-то не вонзилось в мою икру. Из ноги торчали две серебряные иглы, за которые цеплялся шелк халата. С них капала зеленоватая жидкость, которую мне уже доводилось видеть. А значит, яд морского скорпиона сейчас расползался по моему телу со скоростью лесного пожара. Щит упал — рассеялся, — оставляя меня беззащитной, как попавшего в ловушку кролика, к которому все ближе и ближе подбирается охотник.

Губы наместника Жэньюя зашевелились, он что-то мне говорил, но я слышала лишь слабое бормотание. Пришлось слегка ослабить печать на ушах, чтобы разбирать слова. Я понимала, что теперь смогу задержать его лишь болтовней.

— Трус, — прошипела я, стараясь отсрочить свой неизбежный конец и подтолкнуть соперника к необдуманным действиям. — Сразись со мной без своих уловок.

— Проигравшие вечно жалуются, а победители… ну, у победителей есть дела поважнее. — Наместник Жэньюй говорил с таким неприкрытым самодовольством, что от страха у меня по спине поползли мурашки.

В его голосе все еще чувствовалась магия, но она стала слабее и уже почти не работала. Я потянулась к собственной энергии, изо всех сил стараясь усмирить обжигающую агонию яда.

Драгоценный камень на шее наместника сиял словно золотистое солнце.

— Ты управляешь мерфолками благодаря своему кулону? — посмотрев на зловещее украшение, спросила я. Голос звучал так тихо, словно доносился издалека. — Такая магия достойна лишь презрения.

— Ты презираешь ее потому, что не владеешь ею сама? Потому что боишься ее? — Он склонил голову набок, но вряд ли действительно ждал ответа. — Мерфолки всегда с недоверием относились к бессмертным морей. Я просто разжег в них искру предубеждения и подчинил их волю. Разве это отличается чем-то от ножа, приставленного к горлу врага? Почему одна победа признается почетной, а другая — нет?

— Это не одно и то же, — выдавила я. — Ты отнял у них свободу выбора и возможность составить собственное мнение. — Я насмешливо посмотрела на него, хотя внутри все сжималось от страха. — Но любое заклинание можно разрушить. И ты поплатишься за все, когда они вырвутся из-под твоего контроля.

— Смерть — единственная возможность освободиться от моей власти. — В глазах наместника сияла жестокость. — Несколько мерфолков прогневали меня своей бездарностью, а некоторых оказалось трудно контролировать. За какие-то секунды до того, как они испускали последний вздох, на их лицах отражалось прозрение, а также гнев за то, что их держали в дураках. От этого их смерть доставила мне еще большее удовольствие. Как доставит и твоя.

Его копье блеснуло на свету. Борясь с ядом, я собрала последние силы… Но затем кулак обрушился на мой висок. Голову пронзила боль, а вся магия рассеялась. Мне хотелось убежать, но ноги отказывались двигаться. Губительное оцепенение постепенно сковывало тело.

К счастью, мне удалось не выронить стрел. И хотя ноги онемели окончательно, руки слушались — по крайней мере, пока: яд до них еще не добрался. Я потянулась к колчану. Но едва успела схватить стрелу, как наместник Жэньюй выбил ее у меня и разломил пополам. Лишь наконечник успел зацепиться за мою ладонь и впился в кожу. Агония опалила мой разум, но я не могла закричать, и мне едва удавалось вздохнуть. Его губы изогнулись в злобной усмешке, он вырвал лук из моей руки и отбросил его подальше. А затем поднял упавшее копье и прижал к моей груди, пронзив кожу покрытым ядом наконечником. Кровь окрасила шелк, и пятно напомнило мне раскрывший лепестки малиновый гибискус. Я ахнула, по верхней части тела пробежала дрожь, а затем оно перестало мне подчиняться. Судя по тому, как улыбался наместник Жэньюй, он наслаждался моими страданиями.