Дочь лжеца

– Как в сказке, правда? – спрашивает она и похлопывает по одной из разбросанных на полу шелковых подушек, приглашая присесть рядом.

Я опускаюсь в это тряпичное гнездо, и Эми закрывает за нами дверцу.

Становится уютно, как возле костра на пляже, и я почти слышу смех младших братьев и сестер. Почти чувствую прикосновение рук Каса к моей коже.

– Смотри, – говорит девочка, возвращая меня обратно к реальности. – Я сама их сделала.

Стены покрывают завитушки и надписи. Рисунки. Неужели Эми успела нанести их сегодня? Я присматриваюсь к изображению зайца с морковкой, затем перевожу взгляд на машину, которая едет по радуге, а рядом красуется плывущий по волнам кит.

Они воплощают любовь и невинность, и

и

и

я зажимаю себе рот ладонью, стараясь не разрыдаться перед ребенком, который наверняка напуган куда сильнее меня.

Комната меняется.

Рисунки исчезают.

Меня окружает запах мочи и застарелого страха.

Доносится шепот женщины:

– Она так замерзнет насмерть.

И тут Эми прикасается к моей руке.

– Здесь живет моя сестра, – сообщает она, и я понимаю: мы снова оказались в кладовке.

Я протираю глаза и смотрю на девочку. Она заговорщически мне улыбается. Просто Чеширский Кот в облике ребенка.

– Она живет в кладовке?

– Ага. А я прихожу ее навещать. Мы устраиваем церемонии чаепития. – Эми указывает на изображение двух идущих бок о бок фигурок. Одна из них большая, другая маленькая. Они держатся за руки и улыбаются в пустоту. – Это я, – комментирует собеседница, дотрагиваясь пальцем до маленькой фигурки. – А это моя сестра.

– Как ее зовут?

– Джессика. Правда, красивое имя? Прямо как у принцессы.

– Очень красивое, – соглашаюсь я. Интересно, вторая девочка осталась в поселении?

– Хочешь нарисовать что-нибудь в моем убежище? – Эми улыбается и нашаривает среди подушек коробку цветных карандашей.

Я отыскиваю свободное пространство над головой собеседницы и принимаюсь за изображение лилии, стараясь припомнить штрихи наброска Карлы. Добавляю несколько побегов и листьев, а затем отдаю обратно карандаши. Моя талантливая сестра пользовалась почти такими же, хотя упакованы они были по-другому.

С каждым днем, проведенным здесь, я все сильнее отдаляюсь от прежней жизни.

– Как красиво! – восклицает Эми. – Научишь меня так рисовать?

– Угу, – под нос бормочу я. Дыхание становится прерывистым, головная боль усиливается.

Они могут вернуться в любую секунду. Чувство безопасности, которое дарила кладовка, тут же исчезает.

Когда я вываливаюсь в комнату, девочка следует за мной по пятам.

– Не бойся монстров. Они ни за что не сумеют сюда проникнуть.

Монстров.

Для меня это слово означает Джинни и правительство.

Чувствую внезапное желание убежать отсюда, вернуться в свою комнату и накрыться с головой одеялом. Спрятаться. Но нужно быть сильной ради Эми. Нужно помочь ей так, как никто не поможет мне. Нельзя ее напугать.

– Пожалуй, мне пора ложиться спать, – произношу я. – Да и тебе тоже.

– Ты заправишь одеяло?

Я укрываю малышку трясущимися руками. Она закрывает глаза.

– Спокойной ночи, Пайпер, – сонно улыбается она мне.

И тут меня осеняет: я видела Эми на фотографиях в гостиной. На тех двух, где она каталась на велосипеде. Она – это девочка с отсутствующим передним зубом. Только сейчас вырос новый.

Я пытаюсь пожелать ей спокойной ночи, но не могу издать ни звука.

Выйдя в коридор, осторожно закрываю за собой дверь. Стоит полнейшая тишина, лишь кровь шумит в ушах.

Стараясь ступать тихо, я прокрадываюсь вниз по лестнице, беру фотографии Эми и второй девочки с каминной полки, прячу их под футболку и возвращаюсь к себе в комнату.

Затем включаю настольную лампу и рассматриваю изображения. Моя новая знакомая улыбается в объектив и прижимает к себе куклу с ярко-синими волосами. За спиной раскинулся дуб, похожий на тот, что рос возле нашего дома. На другой фотографии девочка высовывается из неглубокого бассейна и взбивает веер брызг. У нее длинные светлые волосы и голубые глаза.

Это я.

Я поняла это еще тогда, когда впервые увидела снимки, но не поверила глазам.

Женщина каким-то образом сумела украсть наши детские изображения и поместила их в рамки, желая обмануть нас, заставить поверить, что здесь наш дом.

Но это не так.

Я решаю оставить фотографии и ставлю их на комод.

Не только Джинни может играть в эти игры.

Глава двадцать первая До

В спальню из коридора пробивается вой сирены. Я сажусь на постели и включаю фонарик, который держу на всякий случай под подушкой.

– Сошествие тьмы, – грохочет в громкоговорителе голос отца.

– Мне страшно, Пайпер! – всхлипывает Беверли Джин, откидывая одеяло и забираясь ко мне на кровать.

– Это всего лишь учебная тревога, – заверяю я, обнимая сестру. – Но нужно спешить.

Она ждет возле двери, пока я достаю из колыбели Милли. Малышка на мгновение вскидывает головку, но затем снова засыпает у меня на плече.

– Карла! – поторапливаю я несносную девчонку, которая лишь натягивает выше одеяло. – Нужно идти!

– Дурацкая тренировка, – бормочет она. – Я устала.

– Мы все устали, – отвечаю я, увлекая сестер к лестнице. Мальчики встречают нас внизу, протирая глаза.