Дочь полковника

– На такую подлость я, дамочка, не способен, если мне позволено заимствовать реплику у персонажа Шоу.

Джорджи промолчала и обвела взглядом людское кишение вокруг, откинув голову, как она надеялась, под надлежащим углом пренебрежительного презрения. Но Перфлита это не остановило.

– Любуетесь дрессированным зверьем Марджи? Редкостная коллекция, не правда ли?

– Я не люблю делать поспешные выводы о людях, – сказала Джорджи. – Но мне они не очень нравятся. Кто они такие?

– Интеллигентствующий сброд, сумевший протащить свои фамилии в газеты. Болтливая старая гусыня в поношенном римском шлеме вон там у камина – знаменитый поэт. Могучий юноша с зеленой грудью, смахивающий на ручную гориллу, тоже знаменит: пишет несмешные пародии, якобы очень ядовитые. А прочие – случайно надерганные образчики la jeunesse dédorée,[122] пряничные сверхчеловеки, с которых уже давно успела стереться позолота. Плюгавцы и плюгавочки, как я их называю.

Джорджи не знала, что сказать. Как обычно, половина того, что говорил мистер Перфлит, только раздражала ее своей непонятностью. Тут она заметила, что. молодой человек и женщина у противоположной стены бесцеремонно ее разглядывают. Оба прихлебывали коктейль. Молодой человек, высокомерно откинув голову, манерно курил папиросу, которую держал так, что его рука была повернута ладонью наружу на дамский лад. Молодая женщина сказала громким пронзительным голосом, явно рассчитанным на то, чтобы Джорджи ее услышала:

– По-моему, она безобразна до кипения.

Ответа молодого человека Джорджи не разобрала. Он как-то странно кулдыкал, и получилось что-то вроде:

– Нонтакотравакон!

Джорджи захлестнули обида, гнев и почему-то стыд. Она почувствовала, что краснеет, и не знала, куда девать глаза, так как парочка продолжала ее разглядывать и явно прохаживаться на ее счет.

– Милейшая юная ангелица, э? – добродушно осведомился Перфлит. – Нежные семнадцать лет, и уже добралась до третьего любовника. Они нынче раненько пускаются во все тяжкие.

– По-моему, она груба и невоспитанна, – сказала Джорджи, все еще пылая румянцем.

– Бесспорно, бесспорно, – согласился Перфлит. – Просто поразительно, как быстро они усваивают гвардейские манеры. Но либо так, либо оказаться белыми воронами.

– А что сказал этот молодой человек? – спросила Джорджи. – Я не расслышала, он так странно говорит!

– Мне кажется… – ответил Перфлит, – учтите, я не поручусь, но мне кажется, он намеревался сказать: «Но не такая отрава, как он» – то есть я. Впрочем, точность моего перевода не гарантирую. Надо бы проконсультироваться у туземного толмача.

Тут поднялся уж совсем оглушительный шум. Кто-то, чтобы не дать веселью угаснуть, вылил остатки коктейля за зеленый воротник Пародиста, и все ринулись послушать, что он скажет при таких интересных обстоятельствах. В результате взору Джорджи открылось зрелище, до тех пор заслонявшееся от нее лесом ног и туловищ: на диване в объятиях друг друга лежали молодой человек и молодая женщина с очень растрепавшимися волосами. Дама демонстрировала широкую черную подвязку в рюшках и обширное пространство шелковых розовых трико.

– Ай! – вскрикнула Джорджи.

Что такое? – с некоторой тревогой спросил Перфлит. – В чем дело?

– Они там… эти двое…

– Какие двое? А, вы имеете в виду этих двух поклонников Астарты на диване? Пустяки! Вы скоро с этим свыкнетесь. Скажите спасибо, что они хотя бы разнополые.

– Какой ужас! – пробормотала Джорджи. – Как Марджи может приглашать подобных людей! Я пойду скажу, чтобы она их уняла.

Тут жрица любви чуть откинулась вбок и отвесила джентльмену солидную оплеуху, а он уткнулся в сгиб локтя и прохныкал:

– Не будь же такой садисткой, Джоан!

А Джоан ответила:

– Врешь! Ты только этого и хочешь, гомосексуальное ничтожество, мазохист! – И, спустив ноги на пол, она принялась невозмутимо пудриться.

Пораженная ужасом, Джорджи готова была кинуться на поиски Марджи, чтобы предотвратить скандал, но Перфлит решительно усадил ее на место.

– Сидите тихо и не кипятитесь, – сказал он. – Нас это не касается, и если Марджи не считает нужным возражать, так и не вмешивайтесь. Унять этих эксгибиционистов совсем нетрудно: просто не надо на них смотреть – и только.