Дочь священника

Дороти в ярости скомкала «Пиппинз Уикли» и бросила в огонь, опрокинув при этом котелок с водой. Поднялось облако пепла и едкий дым. И почти в тот же миг Дороти вытащила не успевшую сгореть газету из огня. Что толку трусить – лучше узнать всё, пусть самое плохое. С интересом и ужасом, она стала читать дальше. Эта история была не из тех, которые приятно о себе читать. Хотя всё было очень странно, у Дороти не осталось и тени сомнений, что девушка, о которой она читает, – она сама. Она внимательно рассмотрела фотографию. Фотография была размытая, нечёткая, но ошибки быть не могло. Кроме того, ей не нужна была фотография, чтобы вспомнить себя саму. Теперь она вспомнила всё: все обстоятельства её жизни, всё, до того самого вечера, когда она, усталая, пришла домой от мистера Уорбуртона и, по всей видимости, заснула прямо в оранжерее. Она вспомнила всё это с такой ясностью, что казалось невероятным, как она могла это забыть.

В этот день она не позавтракала и даже не подумала приготовить себе что-нибудь, чтобы перекусить в обеденный перерыв. Но когда настало время, она по привычке, вместе с остальными сборщиками, отправилась на плантации. Будучи одна, она с трудом вытащила тяжелый короб к месту сбора, оттянула лозу вниз и начала собирать. Однако через несколько минут она поняла, что это практически невозможно: даже механический труд сейчас был ей не по силам. Эта ужасная, лживая история в «Пиппинз Уикли» настолько вывела её из строя, что оказалось невозможным сконцентрироваться на чём бы то ни было. Похотливые фразы не шли у Дороти из головы. «Объятия, которые миссис Семприлл описала как страстные», «была в неглиже», «в алкогольном опьянении» – каждая из них, всплывая в памяти, вызывала такой приступ боли, что ей хотелось разрыдаться, как от боли физической.

Через какое-то время она даже перестала притворяться, что собирает. Стебель хмеля свободно свешивался в её короб, а она сидела, прислонившись к одному из столбов, поддерживающих проволоку. Другие сборщики заметили её состояние и смотрели с сочувствием. Эллен немного не в себе, говорили они. Да и как может быть иначе, когда твоего парня повязали? (Все в лагере принимали как само собой разумеющееся тот факт, что Нобби любовник Дороти.) Ей посоветовали пойти домой и сказаться больной. А к двенадцати часам, когда пришёл замеряющий, каждый из группы подошёл к её корзине и бросил туда горсточку хмеля.

Когда замеряющий подошёл, Дороти так и сидела на земле. Под грязью и загаром было не видно, как она бледна. Лицо её осунулось, она выглядела намного старше, чем раньше. Короб её отставал от всех на двадцать ярдов, и в нём было менее трёх бушелей хмеля.

– А это что такое? – спросил замеряющий. – Ты что, заболела?

– Нет.

– Ну чё ж ты тогда не собираешь? Тебе здесь что, пикник для богатеньких? Ты сюда пришла не для того, чтоб рассиживаться!

– А ты вали отсюда! Нечего на неё наезжать! – вдруг закричала старая торговка из кокни. – Не можешь дать девушке передохнуть чуток, коль ей так захотелось? Парня-то её схватили из-за тебя, да из-за твоих поганых дружков-копов. Есть ей о чём печалиться – уж не о стукачах же поганых в Кенте!

– Хватит тебе, наслушался! – грубо оборвал её замеряющий.

Однако на Дороти он посмотрел с большим сочувствием, когда узнал, что это её любовника арестовали вчера вечером. Когда торговка поставила кипятиться чайник, она позвала Дороти к своему коробу и дала ей чашку крепкого чая и ломоть хлеба с сыром. А после обеденного перерыва к Дороти послали другого сборщика, у которого тоже не было партнёра. Это был маленький, сухощавый старый бродяга по имени Дифи. После чая Дороти почувствовала себя немного лучше. Вдохновлённая примером Дифи – а он был отличным сборщиком, – она смогла выполнить добрую часть своей работы после полудня.

Она обдумала всё, что с ней произошло, и теперь меньше отвлекалась. До сих пор вздрагивая от стыда при вспоминании о фразах из «Пиппинз Уикли», она теперь готова была принять всё как есть. Она прекрасно понимала, что с ней произошло и откуда пошла клевета миссис Семприлл. Миссис Семрилл видела их у ворот вместе и видела, как мистер Уорбуртон поцеловал Дороти. А после этого, когда они оба исчезли из Найп-Хилла, было вполне естественно, то есть естественно для миссис Семприлл, сделать вывод, что они сбежали вместе. Что же касается выразительных подробностей, то их она выдумала уже потом. Но выдумала ли она их? С миссис Семприлл ты никогда не мог быть уверен, лгала она сознательно и целенаправленно, понимая, что это ложь, или её странное, извращённое сознание заставляло её саму верить в то, что она рассказывает.

Как бы там ни было – злое дело было сделано, и продолжать переживать из-за этого не имело смысла. Теперь вопрос стоял так: нужно ли возвращаться в Найп-Хилл? Необходимо будет послать за какой-то одеждой, и ей понадобится два фунта, чтобы оплатить проезд домой. Домой! Слово это откликнулось болью в её сердце. Домой, после недель грязи и голода! Как ей хотелось вернуться туда теперь, когда она всё вспомнила!

Но…