Дочь священника

Дифи был странный старикан; как партнёр по работе не выдерживал никакого сравнения с Нобби, и всё же не так уж и плох. По профессии он был бортпроводник, но уже многие годы бродяжничал. Глухой как пень, он, тем не менее, в беседе был, что твоя тетушка мистера Ф.[41] К тому же он был эксгибиционистом, но вполне безвредным. Часами напролёт он распевал небольшую песенку, где постоянно повторялось: «С моей пипкой, пипкой – с моей пипкой, пипкой». И хотя он не мог слышать своего пения, казалось, оно доставляло ему удовольствие. Таких волосатых ушей как у него, Дороти никогда не видывала. Из каждого уха у него торчали пучки волос, словно миниатюрные бакенбарды Дандрери.[42] Каждый год Дифи приезжал собирать хмель на ферму Кеарнза, копил заработанное – получался фунт, на который он проводил райскую неделю в доходном доме в Ньюингтон Баттс, а затем вновь отправлялся бродяжничать. Это была единственная неделя в году, когда он спал (если это можно так назвать) – в кровати.[43]

Сбор хмеля закончился двадцать восьмого сентября. Несколько плантаций ещё были не обобраны, но хмель там был плохой, и в последний момент мистер Кеарнз решил «пустить его в цвет». Группа номер 19 закончила свою последнюю плантацию в два часа дня, и маленький цыган, возглавлявший группу, с помощью шестов добрал пропущенные гроздья, а замеряющий увёз последний хмель. Как только он скрылся из виду, раздался крик: «Клади их в короба!», и Дороти увидела, как шестеро мужчин со зверским выражением на лицах надвигаются прямо на неё, и что все женщины бросились врассыпную. Не успела она тоже пуститься наутёк, как мужчины схватили её, уложили в короб и стали неистово раскачивать из стороны в сторону. Потом её вытащили, и молодой цыган поцеловал её пахнущим луком поцелуем. Сначала она сопротивлялась, но потом, когда увидела, что то же самое проделывают и с другими женщинами из их группы, смирилась. Оказалось, что завалить женщин в короб – неизменная традиция последнего дня сбора. В ту ночь в лагере много всего происходило, и мало кто спал. Уже далеко за полночь Дороти обнаружила, что она движется в хороводе людей вокруг огромного костра под мелодию «В те давние времена». За одну руку её держит розовощёкий помощник мясника, а за другую очень пьяная старая женщина в шотландской шапочке-шутихе.

Утром они отправились на ферму забирать свою выручку, и Дороти получила фунт и четыре пенса. Ещё пять пенсов она заработала, заполняя зачётные листки для тех, кто не умел читать или писать. Сборщики из числа кокни платили пенни за работу, цыгане расплачивались любезностями. Потом Дороти отправилась вместе с Тёрли на станцию Уэст Аквот, что была в четырёх милях. Мистер Тёрл нёс чемодан, миссис Тёрл – малышку, остальные дети тащили всякую всячину. Дороти же везла всю посуду Тёрлов в детской коляске на четырёх колёсах: двух круглых, и двух – овальных.

К полудню они добрались до станции. Поезд для сборщиков должен был отправиться в час, но он только прибыл в два и отправился в четверть третьего. После невероятно медленного путешествия, исколесив весь Кент, чтобы подобрать десяток сборщиков там, пяток здесь, вновь и вновь возвращаясь на свой путь и при этом постоянно отходя на запасные пути, пропуская другие поезда, и проехав таким образом за шесть часов тридцать пять миль, он прикатил в Лондон после девяти вечера.

§ VII

В ту ночь Дороти спала у Тёрлов. Они так её полюбили, что готовы были приютить на недельку-другую, если б только она пожелала воспользоваться их гостеприимством. Их две комнаты (жили они в многоквартирном доме недалеко от Тауэр-Бридж-Роуд) были, конечно, тесноваты для их семейства из семи человек, но они соорудили для Дороти на полу что-то вроде кровати, положив туда два стареньких матраца, старые диванные подушки и пальто.

Утром Дороти попрощалась со всеми Тёрлами, поблагодарила их за доброту и направилась прямиком в общественные бани в Бермондси, где смыла с себя всю накопившуюся за пять недель грязь. После этого, имея в распоряжении шестнадцать шиллингов и шесть пенсов наличными и одежду, которая была на ней в данный момент, она отправилась на поиски жилья. Свою одежду она заштопала и вычистила – сделала с ней всё возможное. Хорошо, что всё было чёрное – грязь не так заметна. Ниже колен она выглядела вполне респектабельно: в последний день сбора одна из «местных работниц» из соседней группы, миссис Киллфру, подарила ей приличную пару туфель своей дочери, да ещё пару шерстяных чулок.