Дочь священника

– И нечего думать, что я без вас не обойдусь. Поймите это! – продолжала миссис Криви. – Мне ничего не стоит набрать учителей за бесценок – и с М. А., и с Б. А. – всяких. Только с М. А. да с Б. А. – в большинстве-то любители выпивки, да и ещё кой-чего. Но скажу я вам, что выто и не пьёте, и ничего такого, так что мы с вами можем поладить, если вы бросите эти ваши новомодные идеи и поймёте, что такое практическое преподавание в школе. Так что, послушайте меня.

И Дороти слушала. С восхитительной ясностью и цинизмом, ещё более отвратительным от полнейшей его неосознанности, миссис Криви объяснила технику подлого мошенничества, которое она называла практическим преподаванием в школе.

– Вы должны усвоить для себя раз и навсегда, – начала она, – что в школе имеет значение только одна вещь: плата за обучение. Что ж касается всякого «развития сознания детей», или как вы это называете, – оно происходит не здесь. Оплата обучения – вот что мне нужно, а не развитие сознания детей. В конце концов, это всего лишь здравый смысл. Да никто и не будет влезать во все эти неприятности – руководить школой и предоставлять свой дом своре хулиганов, которые перевернут всё вверх дном, – если на этом нельзя хоть немного заработать. Сначала деньги – потом всё остальное. Разве я вам этого не говорила в первый же день, как вы сюда пришли?

– Да, говорили, – смиренно признала этот факт Дороти.

– Так вот, родители платят за обучение, и о родителях вы должны думать в первую очередь. Делайте то, что хотят родители – вот наше главное правило. Должна вам признаться, что вся эта возня с пластилином и метками на бумаге вовсе не во вред детям, но родители этого не хотят, – значит, конец всему. Вот есть два предмета, и они хотят, чтобы этому учили их детей: правописание и арифметика. Особенно правописание. Именно в этом они способны увидеть какой-то смысл. А поэтому правописание – вот чем вы должны заниматься изо дня в день. Куча красивых, аккуратных переписываний, которые девочки могут взять домой и которые родители покажут соседям и тем самым сделают нам кое-какую рекламу. Я хочу, чтобы вы давали детям два часа правописания в день, вот и всё.

– Два часа в день одного правописания, – послушно повторила Дороти.

– Да. Ну и много арифметики. Родители очень любят арифметику, особенно счёт денег. Всё время думайте о родителях. Если встретите их на улице, остановитесь и поговорите с ними об их девочке. Подчеркните, что она – лучшая в классе, и что, если она останется еще на несколько семестров, вы её не узнаете. Понимаете, что я имею в виду? Ни в коем случае не говорите им, что у неё нет успехов, потому что, если вы им это скажете, они заберут её из школы. Вот если ещё три семестра… – вот что вы должны им говорить. А когда вы закончили подводить итоги семестра, приносите отчёты мне – просто, чтобы я их просмотрела. Оценки я люблю выставлять сама.

Глаза миссис Криви поймали взгляд Дороти. Она хотела было сказать, что всегда выставляет оценки так, чтобы каждая из девочек хоть в чём-то оказалась одной из лучших в классе, – но сдержалась. Дороти не смогла сразу ответить. Внешне она казалось подавленной, была очень бледна, но в сердце её поднималась злость и мрачное сопротивление, которые она старалась преодолеть, прежде чем начать говорить. Ей не приходило в голову, что можно противопоставить аргументам миссис Криви. Дух её был сломлен этим «разносом». Овладев, наконец, своим голосом, она произнесла:

– Значит, я должна учить детей только письму и арифметике. Так я поняла?

– Ну, я сказала не совсем так. Есть много других предметов, которые очень хорошо выглядят в рекламных проспектах. Французский, например. Очень хорошо там смотрится. Но это не тот предмет, на который нужно тратить много времени. Не надо пичкать их грамматикой, синтаксисом, глаголами и всем таким. На таких вещах они далеко не уедут, как я понимаю. Дайте им немного Parley vous Francey, и Passey moi le beurre и что-нибудь в этом роде.[97] В этом гораздо больше пользы, чем в грамматике. И потом – латинский. Я всегда ставила в проспекты латинский. Но вы, как я понимаю, не очень-то сильны в латыни?

– Да, – признала Дороти.

– Впрочем, это не важно. Вы не будете преподавать латынь. Никто из наших родителей и не захочет, чтобы его дети попусту тратили время на латынь. Но им нравится – когда это в проспекте. Смотрится отлично. Конечно, есть много предметов, которые мы практически не можем преподавать, но в рекламе всё равно должны их указывать. Бухгалтерский учёт, печатание, стенография, например, а кроме того, музыка и танцы. В проспектах всё это хорошо смотрится.

– Арифметика, правописание, Французский… что-нибудь ещё? – спросила Дороти.