Дочь торговца шелком

Николь не хотела, чтобы ее плач услышали, поэтому закрыла рот носовым платком, приглушая всхлипы, но от нехватки воздуха в голове закололо. Девушка окинула комнату взглядом, рассматривая вещи, которые не взяла с собой, стеклянные бусы и одежду, скорее всего сложенную Лизу. Ладони вспотели, и Николь вытерла их о пуховое одеяло. С надеждой подумала об окне и чуть не упала, бегом бросившись к нему. Ей бы глоток свежего воздуха – если она сумеет открыть окно…

Николь взялась за ручку. Окно тоже было заперто.

Посмотрела на закатное солнце.

Накатила волна страха, сердце забилось, как птица в клетке. Пульс нарастал, будто не мог вернуться к привычному ритму. Николь положила руку на грудь, стараясь успокоиться. Дыхание участилось, закружилась голова. Она переводила взгляд с одной вещи на другую, надеясь найти хоть какой-то ориентир.

Николь старалась взять себя в руки и не поддаваться панике. Вновь пришло то воспоминание, еще более отчетливое, чем всегда. Ей не хватало воздуха. Николь снова стала восьмилетней девочкой, которая тонула. «Вода не холодная. Теплая, как в ванне, – сказала Сильвия. – Давай это сделаем. Давай сделаем». Позже Николь убеждали, что она все выдумала. Сильвия улыбалась. «Вода теплая. Она теплая, Николь. Почему бы не прыгнуть?» Чья это была идея? Сильвия свалила все на Николь. Это сестра столкнула ее? «Давай поплаваем, – сказала она. – Давай прыгнем». Но все пошло не так. Где была Сильвия? В лодке или тоже в воде? Николь слышала слова сестры, видела себя со стороны – как прыгает, ударяется о воду и скрывается под поверхностью. Ледяной холод. И темнота.

Николь затряслась. Она подбежала к двери и колотила по ней, пока не разбила кулаки, а мышцы рук не заныли.

– Сильвия! – с ужасом закричала она. – Папа!

Никто не пришел.

– Вы же знаете, что я не выношу замкнутого пространства. Сильвия!

Она как можно громче выкрикнула имя сестры, потом изо всех сил завопила:

– Папа! У меня же клаустрофобия!

Пот струился по лицу Николь, влажные волосы прилипли к шее. Она сорвала с себя одежду, которая сковывала ее движения. Голова взрывалась от панических воспоминаний. Вода. Сияние солнца на ее поверхности. Николь взмахнула рукой, будто прогоняя их, потом прислушалась. Ни единого звука. Дом странным образом притих. Только кровь пульсировала в ушах. Николь пыталась убедить себя, что все это не более чем игра воображения, но когда сдавило горло, она, задыхаясь, упала на колени. Реальность ускользала от нее, из легких выдавило весь воздух. Николь снова оказалась на дне реки, слышала ее рев, грохот, под стать ее сердцу. Она согнулась пополам, касаясь лбом прохладного пола.

И тут к ней пришла одна-единственная мысль. Даже если отец не понимал, насколько ужасно для нее заключение, Сильвия прекрасно об этом знала.

* * *

Николь никак не могла успокоиться. Когда казалось, что она больше не вытерпит ни секунды, пришла Лиза и плеснула ей в лицо ледяной воды. Кухарка обнимала Николь, пока та откашливалась. Наконец она немного пришла в себя.

– Ох, дорогая моя, как же дошло до такого? – сказала Лиза и встала, чтобы уйти.

Николь вцепилась в ее рукав, ища спасения в знакомых запахах – сигарет и стряпни.

– Прошу, не оставляй меня.

– Я задержусь на несколько минут, но если останусь дольше, мне не поздоровится.

Лиза обняла Николь, убаюкивая ее среди тишины.

– Что здесь происходит? – наконец спросила кухарка, отстранив Николь на расстояние вытянутой руки. – Что с тобой стряслось?

– Я больше не знаю, кому верить. Мне казалось, я могу положиться на Марка, но запертой здесь я оказалась по его вине. Он совсем не тот, кем я его считала. – Николь покачала головой. – Лиза, как же это больно. Как больно!

Сейчас она даже думать не могла о том, что он сказал о Сильвии, – они не встречаются. Как ей теперь верить ему?

– Дорогая, ты справишься, – сказала Лиза. – Ты знаешь, что я не могу остаться, но я буду навещать тебя. Постучи в дверь, если снова станет так плохо.

Через несколько минут она ушла.

Постепенно Николь справилась с проявлениями фобии. При первых же признаках – когда она просыпалась посреди ночи и вспоминала, что заперта, – она уговаривала себя, что ничего страшного не произошло. Если не срабатывало, она сосредотачивалась на дыхании, хотя порой казалось, что она вот-вот упадет в обморок. Вдох. Выдох. Неровные, неглубокие вздохи, но все же она дышала. Вдох. Выдох.

Тревожность угасала, дыхание становилось более глубоким, но еще не пришло в норму. Николь ходила по комнате: по часовой стрелке, против, через центр и обратно. Дотрагивалась до вещей, словно вновь знакомилась с ними после долгой разлуки.

Николь выглянула в окно: мир за пределами ее комнаты не изменился. Покачивались на ветру деревья, а сад до сих пор наводняли призраки мертвых. На нижнем этаже дома бурлила жизнь, ей же ужасно не хватало своего магазина шелка.