Дочь Туллы

Брунгильда медленно поднялась, оглядываясь вокруг. Её взгляд на пару секунд задержался на застывшем Тибаре, который лежал на боку, всё ещё как будто кутаясь в клетчатое одеяло и казалось бы вполне спящим если бы ни его треснутая развалившаяся на две части голова. Молодая женщина поняла, что на них напали. Напавший несомненно бритт. Но неужели он совершенно один? Она оглядывала голую каменистую равнину и больше не видела никого. Она посмотрела в сторону мирно дремавших лошадей, почти позавидовав тому как все человеческие трагедии проходят мимо них. Людей и там не было. Получается на всей этой холодной застывшей равнине не было больше никого кроме неё, этого озверевшего бритта и её юной служанки. У неё никак не укладывалось в голове что какой-то одинокий бродяга-дикарь вот так вот мимоходом в приступе кровожадного безумия перечеркнул все их жизни. Ради чего? Что он намерен делать? Она отстраненно подумала о том что возможно он убил мужчин чтобы теперь спокойно без суеты изнасиловать женщин. Но особенного страха почему-то не испытала, возможно просто потому что всё ещё не верила, что это возможно. Её взгляд снова скользнул по застывшим лошадям, таким мирным, сонным, домашним и её сердце забилось чуть сильнее. На миг ей представилось что она может попытаться броситься к ним, вскочить на одну из них и умчаться прочь. Она посмотрела в сторону бритта и Софи. Мужчина остановился и теперь смотрел на Брунгильду. Юная гречанка, чью голову он крепко держал за волосы, сидела у его ног и тоже глядела на неё. Мысль о спасительном бегстве исчезла. Возможно Брунгильда переживала о служанке, а возможно поняла, что проклятый бритт добежит до неё раньше чем она до коня. Тем более у него в руке топор, который он может метнуть ей в спину.

Они почти с минуту безмолвно глядели друг на друга. Затем молодая женщина присела и, расцепив ещё теплые пальцы брата, взяла его топор.

Брунгильда никогда в своей жизни не держала в руках оружия, по крайней мере для того чтобы сражаться. Она была очевидцем немалого количества поединков, пьяных потасовок, каких-то случайных конфликтов и пару раз даже вполне массовых сражений, но правда из далёкого далека, и, хотя она довольно спокойно относилась и к виду крови и к виду покалеченных тел, она придерживалась твёрдой уверенности что это всё сугубо мужские дела. И про себя считала, что дела эти зачастую явно не от большого ума. В любом случае её это не касалось. Она со всей своей красотой и умом была всегда выше этого. И россказни о каких-то там девах щита и грозных воительницах представлялись ей совершенно нелепым вздором, а сами героини этих россказней неимоверно глупыми, мужиковатыми и противоестественными. И может быть именно поэтому вчера она с таким взволнованным вниманием и замирающим сердцем наблюдала за этой худенькой раскрашенной бритткой, отчаянно набрасывающейся на громадного Хальфара Бринбьёрда. Для Брунгильды это была словно ожившая сказка.

Но тем не менее сейчас она взяла топор младшего брата и направилась к бритту. Она не знала точно, что она намерена делать, но в глубине души возможно всё ещё надеялась как-то уговорить его отступиться от них. В конце концов она жена ярла и любому поднявшему на неё руку придется дорого за это заплатить. Но так или иначе с топором в руке она чувствовал себя увереннее.

Брунгильда остановилась, увидев что бритт смотрит куда-то совершенно в другую сторону.

Синни, неотрывно наблюдавшая за всем происходящим, тоже это увидела. Брон смотрел в её сторону и она поняла, что ей пора выходить.

Брунгильда, краем глаза уловив движение где-то слева от себя, повернулась и увидела шагах в тридцати, возле большого валуна какого-то ребенка. Ребёнок медленно шёл вперёд по направлению к ней. Молодая женщина в совершенной растерянности наблюдала за ним. Ей понадобилось какое-то время чтобы понять, что это девочка, черноволосая девочка лет 11–12, несомненно бриттка.

Синни остановилась. Она неотрывно смотрела на Брунгильду, а та на неё. И обе испытывали удивление. Синни узнала эту невероятно красивую молодую женщину с роскошной копной огненно-рыжих волос. Эта была та самая женщина, которую она видела на городской площади, но тогда Синни не поняла кто перед ней. Сам ярл показался ей очень пожилым человеком и по её скромному разумению жена его тоже должна была быть старой. А выходит его жена вот эта вот сказочная красавица. Это почему-то смутило девочку.

Брунгильда тоже узнала её. А если и не узнала в этой чудовищной черной раскраске и с перевязанными волосами, то догадалась. Сердце молодой женщины учащенно забилось. В один миг она поняла, а если и не поняла, то с оглушающей пронзительностью остро почувствовала, что всё это не просто так, что это не какой-то случайный дикарь-бродяга напал на них, охваченный похотью или жаждой наживы, что всё что происходит вращается вокруг этого странного ребёнка.