Дочь времени

— Сумела-таки обворожить Мадлен Марч и уговорить ее написать для тебя пьесу?

— Договор еще не подписан, но мне кажется, она уже клюнула. До свидания, дорогой. Скоро забегу к тебе.

Она вышла из палаты и заторопилась, наткнувшись на пылающую Амазонку, а Грант напрочь забыл о барашках, пока на следующий вечер один из них не оказался прямо перед его носом. Барашек был в роговых очках, которые не разрушали образ, а, наоборот, подчеркивали его. Перед этим Грант блаженно дремал, чего с ним давно уже не случалось. Старшая сестра была права: история — отличное средство, заставляющее видеть вещи в их истинном свете.

Стук в дверь был еле слышен, и Грант решил, что ему померещилось, ведь обычно в больницах не стесняются стучать в дверь. Но он, помимо воли, сказал вдруг: «Войдите!» Дверь открылась и впустила существо, в котором Грант не мог не узнать того самого барашка, о котором говорила Марта. Он не сумел удержаться от громкого смеха.

Молодой человек смутился и, неуверенно улыбаясь, поправил очки длинным указательным пальцем. Осторожно кашлянув, произнес:

— Мистер Грант? Я — Каррадин, Брент Каррадин. Надеюсь, я вас не разбудил?

— Нет, нет, мистер Каррадин. Рад видеть вас.

— Меня прислала к вам Марта, то есть мисс Холлард. Я, кажется, мог бы вам чем-то быть полезен?

— Она вам все рассказала? Прошу вас, садитесь. Стул там, в коридоре. Несите его сюда.

Это был высокий парень с копной кудрявых светлых волос над высоким, открытым лбом. На нем было широченное твидовое пальто без пояса, падающее свободными складками, какие носят американцы. Да и без того было ясно, что он американец. Он приволок стул, уселся на него, и складки пальто облили его плечи наподобие королевской мантии. Парень смотрел на Гранта добрыми карими глазами, обаяние которых не могла скрыть даже толстая роговая оправа очков.

— Марта сказала мне, что вам надо помочь что-то разыскать.

— А вы что, в этих делах собаку съели?

— Я, собственно, занимаюсь здесь, в Лондоне, розысками в исторических архивах. Зная, что по утрам я работаю в Британском музее, она сообщила мне, что у вас могут возникнуть кое-какие вопросы, касающиеся этой области. Я рад, мистер Грант, помочь вам, чем могу.

— Очень любезно с вашей стороны. Я искренне тронут. А над чем вы работаете? То есть какая у вас тема?

— Крестьянское восстание.

— О, время Ричарда Второго.

— Именно.

— Вам хотелось бы знать, какова была социальная обстановка?

По лицу молодого человека промелькнула загадочная улыбка, и он сказал:

— Нет, мне хотелось бы подольше задержаться в Англии.

— А разве нельзя жить в Англии, не занимаясь научной работой?

— Все не так просто. Мне требуется алиби. Отец хочет, чтобы я вошел в дело, которым занята наша семья. Оптовая торговля мебелью. Заказы почтой, по каталогу. Поймите меня правильно, мистер Грант, наша мебель очень хорошего качества. Это вечные вещи. Но мебельные гарнитуры меня не интересуют.

— Значит, если не считать экспедиций на полюс, Британский музей, по вашему мнению, самое надежное убежище.

— Теплое, во всяком случае. И я серьезно увлечен историей. Это был мой основной предмет в университете. Но, честно говоря, я приехал сюда вслед за Атлантой Шерголд. Если вы видели пьесу Марты, то есть мисс Холлард, то помните глупенькую блондинку? Это и есть Атланта. То есть, я хотел сказать, она только играет глупенькую. На самом деле она далеко не глупенькая.

— Не сомневаюсь. Наоборот, очень одаренная девушка.

— Так вы ее видели?

— Кто же в Лондоне не видел ее!

— Вы правы. Спектакль очень популярен. Мы с ней, то есть с Атлантой, думали, что расстаемся всего на какие-то несколько недель. И вот пьеса не сходит с афиши, и мне ничего не оставалось делать, как искать предлог, чтобы уехать в Англию.

— А разве сама Атланта — не достаточный предлог?

— Для моего отца — нет. Вся семья смотрит на нее свысока, а об отце и говорить нечего. Если в разговоре ему все же приходится упоминать о ней, он называет ее «эта твоя актриса». Видите ли, мой отец — Каррадин Третий, а отец Атланты — самое большее Шерголд Первый. Всего лишь владелец бакалейной лавочки на Мейн-стрит. На таких мир держится, скажу я вам. Атланта, конечно, немногого добилась у нас в Штатах. Как актриса, я имею в виду. Это ее первый настоящий успех. Естественно, она не станет сейчас стремиться домой и прерывать контракт. Не уверен, удастся ли мне вообще уговорить ее когда-нибудь вернуться назад. Дескать, американцы не оценили ее таланта.

— Итак, вы решили уйти в науку?

— Это единственное, что я могу делать в Лондоне. Понимаете? Я и в колледже этим занимался. Так что работать в Британском музее мне одно удовольствие. Мне хорошо, и отец доволен, что я занят делом.

— Да-a, с таким замечательным алиби мне, признаться, не приходилось еще сталкиваться. А почему все-таки Крестьянское восстание?

— Уж очень время интересное. И я хотел угодить отцу.

— Неужели его интересует проблема социальных реформ?

— Он просто терпеть не может королей.

— Каррадин Третий?