Дочь времени

— У благоверного Томаса Мора (читай — Джона Мортона) говорится, что Ричард пустил в ход все свое обаяние, чтобы убедить королеву не давать многочисленной охраны принцу, поскольку он замышлял похищение мальчика по дороге из Ладлоу в Лондон.

— Если верить благоверному Мору, Ричард сразу же решил устранить принца.

— Правильно.

— Значит, прежде всего надо выяснить, кто где был и чем занимался, чтобы делать предположения об их намерениях.

— Так точно.

— Что значит полицейский! — поддразнил его Брент. — Где вы были в пять часов вечера пятнадцатого числа?

— И это оправдывает себя, — отозвался Грант, — уверяю вас.

— Тогда разрешите приступить. Надеюсь, найдется что-то интересное для вас. Я вам очень признателен, мистер Грант. Это куда увлекательнее Крестьянского восстания.

И он стремительно исчез в ранних сумерках зимнего дня. Широкое пальто делало его похожим на университетского профессора, с достоинством шествующего в своей мантии.

Грант включил лампу и стал внимательно, как будто впервые, изучать рисунок на потолке. Какую уникальную, увлекательную загадку подкинул ему этот парень! Дело приняло совершенно неожиданный оборот. Выходит, никто из современников Ричарда не осуждал его?

Генриху даже не пришлось бы доказывать, что Ричард в ответе за все. Принцы были на его попечении. И если их не оказалось в Тауэре, то тем самым Генрих получил возможность бросить в своего мертвого соперника куда более весомый ком грязи, чем тривиальные обвинения в жестокости и тиранстве.

Грант проглотил свой ужин автоматически. До него дошло, что он поел, только когда послышался довольный голос Амазонки, убиравшей посуду: «Хороший признак — съедены обе котлетки».

Целый час он рассматривал тень от лампы на потолке, так и сяк прикидывая варианты, ища какую-нибудь зацепку, которая позволила бы прояснить ему суть дела. В конце концов заставил себя переключиться на что-то другое, как он всегда поступал, когда зацепиться было не за что. Утро вечера мудренее. Завтра эта история может нежданно-негаданно повернуться совершенно другой стороной. Чтобы отвлечься от мыслей о парламентском билле, он принялся за письма, на которые еще не успел ответить. Все это были пожелания скорейшего выздоровления от самых разных людей, в том числе и от его бывших подопечных. Теперь таких приличных людей в этой среде не встретишь. На их место пришли наглые молодые головорезы, в душе которых нет ни грана любви к человечеству. Невежественные и безжалостные, как циркулярная пила. Раньше среди профессиональных взломщиков, как и во всякой другой профессиональной сфере, можно было встретить любопытные личности, чуждые жестокости. Тихие, скромные домоседы, любители семейных праздников, озабоченные детскими ангинами. Или старые холостяки, ценители певчих птиц, завсегдатаи букинистических лавок и тотализаторов. Мастера своего дела.

Какой бандит из нынешних выразит ему сожаление о том, что он вышел из строя? Даже мысль об этом казалась дикой.

Отвечать на письма, лежа на спине, стоило Гранту таких трудов, что он все откладывал это на потом. Но, увидев на верхнем конверте почерк кузины Лоры, он подумал, что Лора с ума сойдет от тревоги, если вовремя не получит ответа. В детстве они с Лорой всегда вместе проводили каникулы и даже одно лето в Шотландии были немного влюблены друг в друга, с тех пор их дружба не прерывалась. Надо черкнуть ей, что он жив-здоров.

Грант с улыбкой перечитывал ее письмо, а в ушах зажурчала по камням и поплыла перед глазами речка Терли. Он почти явственно почувствовал сладкий, холодный запах шотландских вересковых пустошей и на некоторое время забыл, где находится, забыл свою боль, и скуку, и жизнь в четырех стенах.

«Если бы Пэт был чуть помладше или чуть постарше, он послал бы тебе поцелуй. Но ему девять, и он только сказал: „Скажи Алену, что я о нем спрашивал“. Он хранит для тебя наживку своего собственного изобретения и ждет твоего приезда после выписки. У него сейчас некоторые нелады в школе из-за того, что шотландцы выдали Карла I[16] англичанам. Он пришел к выводу, что более не считает себя шотландцем. Сейчас он протестует против всего шотландского, не желает учить историю и географию, петь песни, словом, отрицает все, что связано с этой недостойной страной. Вчера, ложась спать, он объявил о своем намерении просить норвежского гражданства».

Грант взял лист писчей бумаги и написал карандашом: