Дочь времени

«Милая Лора,

можешь ли ты представить себе такую невероятную вещь: маленькие принцы — пленники Тауэра пережили Ричарда III!

Ален

P. S. Я теперь почти здоров».

9

— Вы знаете, доктор, при обсуждении в парламенте обвинительного акта против Ричарда убийство маленьких принцев даже не упоминалось, — этими словами Грант приветствовал хирурга, когда тот рано утром вошел в палату.

— Правда? Как странно, — отозвался врач.

— В высшей степени. Чем это можно объяснить, как вы думаете?

— Может, замолчать хотели это дело. Ради его наследников.

— Никто из его семьи не наследовал трона. На нем его род прервался. Трон занял первый из Тюдоров — Генрих Седьмой.

— Ах да. Совсем забыл. Никогда не был силен в истории. На уроках истории, как правило, решал задачки по алгебре. Нас и не пытались ею заинтересовать. Наверное, портреты принесли бы большую пользу. — Доктор взглянул на портрет Ричарда и продолжил осмотр. — Должен вам сказать, что я доволен вами. Сильных болей уже нет?

И он, любезно улыбаясь, вышел легкой походкой из палаты. Конечно, как врачу ему были интересны лица, но на уроках истории он предпочитал держать под партой задачник по алгебре. И сейчас у него тоже не было времени на историю. Ведь от него зависела жизнь многих людей.

У старшей сестры тоже хватало своих забот. Она вежливо выслушала Гранта, но всем своим видом как бы хотела сказать: «На вашем месте я обратилась бы к попечителю нашей клиники». Это было не по ее части. Она царственно взирала с высоты своего положения на свое беспокойное хозяйство, где все важно и все неотложно. Вряд ли она имеет право отвлекаться на вещи, происходившие более четырех столетий назад.

Ему хотелось крикнуть ей: «Но кто же, как не вы, должны знать, как рушатся репутации! Это может случиться даже с королями! Завтра и вы можете погибнуть от сплетни». Но он промолчал, почувствовав, что не имеет морального права задерживать занятого человека.

Пигалица дала понять, что не знает, как в парламенте лишали имущественных прав, и не имеет ни малейшего желания узнать.

— У вас какое-то наваждение, — сказала она, кивнув в сторону портрета. — Это очень вредно. Читали бы вы лучше ваши красивые книжки.

Даже Марта, которую он с таким нетерпением ждал, чтобы изложить ей свою новую версию и услышать ее мнение, даже Марта была слишком озабочена осложнениями с Мадлен Марч.

— И все это после того, как она почти дала мне твердое уверение, после всех наших переговоров, когда казалось, что дело уже в шляпе. Я уже договорилась с Жаком, что он будет делать костюмы. После всего этого она вдруг решает, что ей важнее написать еще один дурацкий детектив. Он, дескать, уже созрел у нее в голове.

Грант слушал жалобы Марты с сочувствием. Хороших пьес так мало, а хорошие драматурги вообще на вес золота, но от него это все так далеко. XV век сейчас был ему ближе Шефтсбери-авеню.[17]

— Надеюсь, детектив не отнимет у нее много времени, — успокаивал он Марту.

— Конечно нет, шесть недель — и готово, но стоит ее упустить, ищи потом ветра в поле. Вот и Тони Савилла хочет, чтобы она писала ему пьесу о графах Мальборо. А ты знаешь, что он своего добьется. Ему ничего не стоит уговорить голубей оставить в покое арку Адмиралтейства.

Уже собираясь уходить, Марта все же вспомнила, о чем пытался ей рассказать Грант.

— Наверняка этому найдется объяснение, дорогой, — прощебетала она уже в дверях.

— Еще бы, — хотелось ему крикнуть ей вслед, — но какое? История эта невероятна и противоречит общепринятому взгляду. Историки твердят, что убийство всколыхнуло в народе ненависть к Ричарду и оттого он согласился, чтобы страной правил иностранец. Но когда парламенту был представлен перечень его злодеяний, в нем ни слова не говорилось об убийстве детей.

Ричард был уже мертв, когда была подана жалоба в парламент, а его сторонники бежали или были сосланы. От его противников можно было ожидать каких угодно обвинений. А они, выходит, и не собирались обвинять его в этом чудовищном убийстве.

Почему?

Говорят, что страна была полна слухов об исчезновении принцев из Тауэра. И вдруг, когда против Ричарда собраны все улики о его преступлениях против нравственности и государства, среди них не оказалось самого важного — обвинения в убийстве.

Почему?

Генрих в его весьма шатком положении на троне нуждался в любом, самом незначительном аргументе в свою пользу. Народу он был неизвестен, кровного права наследовать престол у него не было. И, однако, он не воспользовался потрясающей возможностью, которую предоставило ему преступление Ричарда.

Почему?

Генрих взошел на трон после человека с завидной репутацией, любимого народом от границ с Уэльсом до шотландской границы до тех пор, пока не стало известно об исчезновении принцев. И все же Генрих не воспользовался этим чудовищным фактом.

Почему?