Дочь времени

— Вы все-таки наклюкались где-то.

— Если бы и захотел, в меня просто бы не влезло. Я до макушки переполнен радостью.

— Вы наткнулись на то самое нарушение общей картины, я так понимаю?

— Но оно произошло позже, чем мы думали. На другой стадии. Первые месяцы все шло как полагается. Генрих вступил в свои права, приводил в порядок дела, женился на сестре принцев, с помощью сообщников принудил парламент аннулировать билль о престолонаследии — о принцах нигде не сказано ни полслова — и принял новый билль против Ричарда и его подданных. Те, кто верно служил королю, превратились в изменников: ведь он приказал считать началом своего царствования день накануне Босвортского сражения. Одним росчерком пера Генрих прикарманил горы конфискованного имущества. Кройлендский монах, между прочим, был очень шокирован тем, как Генрих ловко провернул дело с изменой. «Боже милостивый, — пишет он, — кто после этого станет защитой нашим королям в бою, если их верных соратников в случае поражения ждет смерть, а их детей — нищета?»

— Генрих не считался со своими соотечественниками.

— Да. Он, возможно, понимал, что рано или поздно англичане поймут это. А может, они его своим и не считали. Как бы то ни было, сначала события развивались, как можно было ожидать. В августе 1485 года Генрих одержал победу, а в январе следующего года женился на Елизавете. Королева родила своего первенца в Винчестере. Ее мать присутствовала при родах и крещении ребенка. Сие произошло в сентябре 1486 года. А осенью вдовствующая королева вернулась домой в Лондон. Но уже в феврале — не упустите деталей — в феврале ее насильно отправили в монастырь, где она пробыла до конца жизни.

— Елизавета Вудвилль? — Грант был вне себя от изумления. Этого он никак не ожидал.

— Да, да. Елизавета Вудвилль, мать маленьких принцев.

— Откуда вы знаете, что она не отправилась туда по своей воле? — подумав немного, спросил Грант. — Знатные дамы принимали постриг, устав от придворной жизни, — в этом не было ничего особенного. Жизнь в монастырях не была так уж сурова, знаете ли. Наоборот, я думаю, что для богатых дам она была вполне сносной и даже удобной.

— Генрих лишил ее всего имущества и приказал отправить в монастырь в Бермондси. И это событие вызвало большой шум. Пошли разговоры, как вы понимаете.

— Понимаю теперь. Неслыханное дело! Он объяснил причину?

— Да.

— За что он ее разорил?

— За хорошее отношение к Ричарду.

— Вы серьезно?

— Абсолютно.

— Так и значится в документах?

— Нет. Так звучит версия карманного историка Генриха.

— Вергилия?

— Да. В указе Совета, согласно которому Елизавета была заключена в монастырь, значится: «…по некоторым соображениям».

— Вы цитируете? — Грант все еще не верил своим ушам.

— Цитирую. Так и сказано: «…по некоторым соображениям».

После недолгого молчания Грант проговорил:

— Не было у него таланта находить оправдания. На его месте я придумал бы в десять раз лучше.

— То ли ему было наплевать, то ли он надеялся на всеобщую доверчивость. Заметьте, дружба Елизаветы с Ричардом не волновала его целых полтора года. Все это время все шло как по маслу. После того как Генрих пришел к власти, она получала от него и подарки, и поместья.

— Где же тут собака зарыта, как вы думаете?

— Я нашел еще кое-что. И это может натолкнуть на новые идеи. У меня созрела одна грандиозная догадка.

— Давайте ее сюда.

— В июне того же года…

— Какого года?

— 1486-го. На первом году супружества Елизаветы. В январе она венчалась, а в сентябре в Винчестере родила принца Артура в присутствии своей матери.

— Это я помню. Дальше.

— В июне того же года сэр Джеймс Тиррел был освобожден по всеобщей амнистии. Шестнадцатого июня.

— Это ни о чем не говорит. Такое не раз случалось. К концу срока наказания. Или накануне объявления нового. Это лишь зачеркивало прошлые грехи.

— Я это знаю. Первая амнистия никого не удивляет.

— Что значит «первая»? Была и вторая?

— А как же? Это и есть мой сюрприз. Ровно через месяц сэру Джеймсу была объявлена вторая амнистия. Если быть точным, то шестнадцатого июля 1486 года.

— Да-а, — протянул Грант. — Необычайно.

— Действительно, случай крайне редкий. Я задал тот же вопрос одному старичку, сидящему рядом со мной в библиотеке Британского музея. Он занимается историей и сильно помог мне, должен вам сказать. Старичок ответил, что первый раз слышит об этом. Показываю ему выписки из мемуаров Генриха Седьмого — так он задрожал от восторга.

А Грант тем временем усиленно соображал:

— 16 июня Тиррел амнистирован в первый раз. 16 июля амнистирован вторично. В ноябре или чуть позже мать принцев возвращается в город. А в феврале ее подвергают пожизненному заточению в монастыре. Наводит на размышления?

— Верно.

— Думаете, это он сделал? Тиррел?

— Почему бы нет? Каждый раз, когда в том месте, где мы ищем, нить обрывается, невесть откуда является Тиррел со своими собственными загадками. Когда впервые возникли слухи о пропавших принцах? То есть когда об этом начали говорить открыто?

— Пожалуй, в самом начале царствования Генриха.

— Все правильно. Вот ответ на загадку, которая нас мучила с первого дня.

— А именно?