Дочери Ялты. Черчилли, Рузвельты и Гарриманы: история любви и войны

Через два дня после шокирующего известия Рузвельты вывезли тело Франклина из Уорм-Спрингс в Вашингтон президентским поездом. Элеонора решила обойтись без аутопсии вопреки даже настоянию Сталина, доведенному до её сведения окольными путями из Москвы. Сталин был уверен, что президента отравили{757}. Рузвельт завещал похоронить его в Гайд-Парке, прямо в приусадебном розовом саду, но прежде надо было дать нации проститься с ним. После того, как похоронная процессия прошествовала по улицам Вашингтона от вокзала Юнион-Стейшн до Белого дома, Элеонора позвала Анну к себе. Зайдя в спальню матери, Анна тут же отметила, что лицо её «насуплено так, как бывает, когда она зла до крайности»{758}.

Оказывается, последним, с кем виделся Рузвельт в Уорм-Спрингс в день своей смерти, была Люси Мерсер, сообщила Элеонора. Она что, и в Белый дом заявится? Уж не Анна ли всё это подстроила? Отпираться бессмысленно, Элеонора всю правду знает! Да, смиренно ответствовала Анна. Как-то вечером, когда она помогала отцу делать кое-какие записи, он спросил, не будет ли она возражать против приглашения Люси на ужин. Так всё и началось. «Там всё было за открытым столом, – оправдывалась Анна, – и всегда в присутствии других». Но дело-то было не в этом! Глядя на мать, Анна и сама понимала, что предала её. Она боялась, что Элеонора её теперь в жизни не простит. Но Элеонора скрыла свои истинные чувства под маской холодного равнодушия, и две дамы в траурных одеяниях прошествовали вниз, к собравшимся на панихиду по Рузвельту, которую тут же, на лужайке при Белом доме, и предстояло отслужить. Анне выдали красно-белую карточку с тисненым изображением Белого дома и подчеркнутой надписью ПЕРЕДАЧЕ НЕ ПОДЛЕЖИТ, служившую пропуском на похороны её отца{759}.

Той ночью Анна, Элеонора и Эллиот Рузвельт, сумевший оперативно выбраться в Вашингтон из Англии, сели в президентский поезд и отправились сопровождать тело Франклина домой, в Гайд-Парк. Туда же теперь должен был прилететь из Манилы и старший сын покойного Джеймс{760}. А вот Франклину-младшему и Джону проститься с отцом было не суждено, поскольку оба оказались в те дни в открытом океане. Эта железнодорожная поездка стала последней дорогой домой не только для Франклина Рузвельта, но и для всей его семьи. Дело в том, что Элеонора уже пообещала Трумэнам оставить Белый дом к началу следующей недели, а имение Гайд-Парк было завещано Франклином правительству под музей-библиотеку в память о себе. Все те места, которые Анна привыкла называть «домом», отныне домом для неё служить не могли.

Анна путешествовала этим поездом по всей стране бессчётное число раз, сопровождая отца в ходе избирательных кампаний и агитационных поездок, выслушивая его речи и присутствуя при его встречах с «обыкновенными людьми», интересы которых призван был представлять президент. В последний путь её отец впервые отправлялся не в прицепном вагоне «Фердинанд Магеллан», построенном по его спецзаказу компанией «Пульман», поскольку гроб с его телом в его узкие бронированные двери не проходил{761}. Похоже, в этой последней поездке президентскому купе суждено было пустовать. Но нет: ознакомившись с составленным Секретной службой именным списком пассажиров с указанием выделенных им спальных мест, она с удивлением обнаружила, что кто-то додумался выделить президентское купе лично для неё. Так что, провожая отца в последний путь, она оказалась в статусе его заместительницы.

Тяжёлый поезд тащился к северу, к долине Гудзона, а в президентском купе Анне никак не спалось. Всю ночь просидела она в изножье того, что некогда являлось спальным местом её отца, и глядела в окно. Вдоль всего железнодорожного перегона Вашингтон – Нью-Йорк стояли люди. Только это были не военные охранники, как вдоль крымских дорог, а простые американские граждане. Дети с родителями, дедушками и бабушками выстраивались вдоль путей всю ночь напролёт – и в одиннадцать вечера, и в два часа ночи, и даже в четыре утра, – чтобы в последний раз отдать дань уважения президенту своей страны и почтить его память{762}.

Через три недели Анна вернулась в Сиэтл. Джонни, наконец, поправился, и они с Джоном решили возвратиться туда, где некогда были несказанно счастливы. После похорон отца ей никак не давало покоя одно оставшееся незавершённым дело. И вот Анна сняла трубку и заказала междугородний звонок в Айкен, штат Южная Каролина. На номер Люси. Невзирая на чувство вины перед матерью, Анна сочла нужным выразить соболезнование безутешной Люси, зная, что та оценит этот её жест. Да и её отец этот поступок наверняка одобрил бы. И сама Анна, вероятно, нуждалась в этом разговоре. Когда Люси сняла трубку, две женщины сразу разговорились, а вскоре уже и весело смеялись над общими воспоминаниями. Анна чувствовала в своём сердце, что делает всё правильно, что отношения между Люси и её отцом были ничем иным как «значимой для них обоих дружбой». А этим звонком она оставит все недоразумения позади и закроет вопрос.