Дочери Ялты. Черчилли, Рузвельты и Гарриманы: история любви и войны

Но тот по-настоящему счастливый период в жизни Сары продлился всего несколько лет. В 1957 году Энтони Бошан покончил с собой, приняв смертельную дозу снотворного. После его смерти Сара получила письмо с соболезнованиями от человека, как никто понимавшего и разделявшего её горе: «Жизнь бывает очень жестокой (включая газеты и прочие подобные вещи), но, зная тебя, верю, что ты справишься», – написала ей Анна Рузвельт{841}.

Змеиные извивы судьбы служили сумрачными напоминаниями о том, что минувшая война всё ещё продолжает собирать урожай жертв. Её пагубное влияние на психику в те годы было ещё слишком мало изучено, а между тем не вполне «в себе» в послевоенные годы пребывало великое множество уцелевших физически, включая и трёх дочерей, – они все снова оказались перед лицом этой трагической реальности. Депрессивно-суицидальные психические расстройства не обошли стороной любимых мужчин всех трёх ялтинских дочерей. Джон Бёттигер и Энтони Бошан были глубоко травмированы пережитым в годы войны: первый в качестве полевого офицера в Северной Африке и на Средиземном море; второй как официальный фотохудожник на Тихом океане{842}. А в 1969 году попытку покончить с собой выстрелом из дробовика предпринял и Стэнли Мортимер, муж Кэти. Стэнли долгие годы страдал биполярным аффективным расстройством{843}. В годы войны он был капитан-лейтенантом воздушной разведки ВМС США в южной части Тихого океана, совершил массу безмерно опасных вылетов в роли корректировщика огня – вот его психика, вероятно, и не выдержала, особенно после гибели лучшего друга. К тому же после войны Стэнли пострадал ещё и от врачебной ошибки: просмотрев рано развившуюся у него болезнь Альцгеймера, врачи прописали ему противопоказанные при ней антидепрессанты, усугубившие и без того тяжелое состояние его психики. Кэти каким-то чудом застала Стэнли после самострела ещё живым, и хирурги успели спасти ему жизнь, отчасти искупив вину психиатров за допущенный промах. Хорошо всё то, что хорошо кончается: Стэнли поправился, и они с Кэти прожили вместе ещё долгих тридцать лет до самой его смерти в 1999 году{844}.

А вот у Сары жизнь после смерти Энтони пошла под откос. Она запила, дважды подверглась арестам за нарушение общественного порядка в нетрезвом виде – и в конечном итоге вынуждена была отправиться в Швейцарию на лечение от алкогольной зависимости. О карьере актрисы пришлось забыть, и по завершении курса лечения Сара перебралась в тихую Испанию. И там Сара нежданно-негаданно обрела истинную любовь всей своей жизни в лице соотечественника-экспатрианта Генри Туше´-Джессона, 23-го барона Одли. Генри был рыжеволосым, как сама Сара, разведенным эстетом сорока девяти лет от роду. Увы, недавно перенесённый им инсульт привел к частичному параличу правой руки, и он едва способен был разве что выводить ею свою подпись. Вопреки, а, возможно, и благодаря присущим им обоим несовершенствам Сара и Генри влюбились друг в друга глубочайше. Сделав Саре предложение, Генри, как и положено, попросил руки дочери в письме её отцу: «Я чувствую, что так мало имею предложить, однако, сэр, я действительно люблю Сару. Люблю её за красоту, за печали её и за инстинктивную её доброту. Если соблаговолите позволить мне дарить ей мир, радость… да вообще всё, что только может ей понадобиться для счастья в её понимании, то и моя собственная жизнь будет представляться мне полностью состоявшейся»{845}.

После пятнадцати блаженных месяцев в этом счастливом браке с любимым человеком преследующее Сару проклятье обрушилось на неё с новой силой. Повторного инсульта Генри не пережил. А ещё через три месяца покончила с собой её сестра Диана. После столь сокрушительного двойного удара судьбы Сара снова запила. Был у неё, правда, после этого ещё один мимолетный роман – с афроамериканским джазовым певцом Лобо Ночо – но что-то у них не сложилось. Наконец, 24 января 1965 года чаша скорби и горестей Сары была заполнена до краёв известием о кончине её девяностолетнего отца.

Смерть Уинстона была для неё подобна гибели части её собственной души, и, пытаясь как-то проработать это своё горе, Сара принялась писа́ть. Она, подобно отцу, уже была состоявшимся художником. Теперь же она с головой погрузилась в среду, из которой Уинстон в 1953 году выплыл с Нобелевской премией. В то время как Уинстон писал об истории и своем месте в ней, Сара изливала на бумагу всё то, что было у неё на сердце. Первая её книга «Нить в гобелене»[103] – элегантно-эмоциональные размышления о своей жизни с отцом – была опубликована в 1966 году. На следующий год она опубликовала сборник сказок, затем два томика поэзии.