Дочери Ялты. Черчилли, Рузвельты и Гарриманы: история любви и войны

Кэти не испытывала ни малейшего желания на личном опыте проверять правдивость этих предостережений, сопровождая Анну и доктора Брюэнна (одного из немногих членов делегации, как и они, моложе сорока лет) в ознакомительном пешем туре по прилегающей территории. Теперь, когда до первого пленарного заседания конференции оставались считанные часы, наверху, в Солнечном зале дворца, Рузвельт, наконец, созвал своих советников на обсуждение повестки{243}. Пока президент совещался с Гарриманом, военными, госсекретарем Стеттиниусом и его заместителями Фриманом Мэтьюзом и Элджером Хиссом, Кэти, Анна и Брюэнн были предоставлены сами себе и решили посвятить выпавший им час досуга разминочно-ознакомительной прогулке по парку. Но этому их плану не суждено было сбыться, поскольку через каждые 10 метров их останавливала для проверки документов вооружённая стража. И всякий раз, пока они предъявляли охране зелёные американские удостоверения личности и белые советские пропуска, Кэти терпеливо по-русски объясняла, что они просто вышли прогуляться. Она надеялась показать гостям чёрный галечный пляж внизу, но охрана уведомила её, что это исключено. Один даже снизошел до объяснения запрета тем, что на берег по-прежнему то и дело выносит мины, и там небезопасно, хотя такое объяснение и звучало слабовато; и выход в жилую часть Ялты им также был закрыт без всяких видимых на то причин. Таким образом, американское трио почувствовало себя в мышеловке – пусть и просторной, и под открытым небом, и в живописном месте, – но тем не менее. Ну, да и внутри периметра дворца было на что посмотреть, хотя бы на отдельную лестницу для Распутина в будуар царицы, которую Кэти не преминула показать своим спутникам{244}. Американским делегатам доставляло особое удовольствие поддразнивать адмирала Кинга, которому выпала особая честь быть размещённым в исторической спальне{245}. Впрочем, будучи по складу характера сродни «каймановой черепахе»{246}, адмирал едва ли оценил шутки по достоинству.

Хотя формально две американки были представлены друг другу накануне за ужином, шанс реально познакомиться представился им как раз на этой утренней прогулке по территории. Кэти была благодарна Анне за приезд в Ялту. Было бы неправильно, если бы с американской стороны роль хозяйки играла всего лишь дочь посла, в то время как с британской – дочь премьер-министра. Именно присутствие на конференции Анны как раз и дало Гарриману основания разрешить и ей, Кэти, «приехать и остаться на шоу»{247}. Пока что ни шоу, ни актёры-исполнители поводов для разочарования не давали, и меньше всех – главный герой. Рузвельт за ужином ожил и был неподражаем. Кэти писала сестре, что он был «абсолютно очарователен – и в разговоре являл лёгкость и прекрасное чувство юмора»{248}. Анна явно не уступала отцу в природной общительности. Кэти нашла тридцативосьмилетнюю мать троих детей «превесёлой». Несомненно, было немалым облегчением заполучить в компаньонки такую подругу, тем более говорившую на одном с нею языке и не являвшуюся ни слишком юной и незрелой дочерью какого-нибудь иностранного посла, ни проплаченной спутницей одного из американских репортеров. Анна сразу же очаровала Кэти рассказом о непрошенном визите Рэндольфа Черчилля на Мальту, который Кэти не преминула в письме передать по эстафете Пэм{249}.

Кэти было неведомо, что её новая подруга Анна отнюдь не питает к ней столь же тёплых ответных чувств. За неполные сутки их знакомства у Анны успело сложиться твёрдое мнение об этой исполненной самообладания посольской дочери, устроившей ей экскурсию по дворцовой территории. «Мне Кэтлин нравится, но куда меньше Сары, – написала Анна мужу тем же вечером. – Она просто адски самоуверенна, а как по мне, так ей недостаёт человеческой теплоты»{250}.