Дочери Ялты. Черчилли, Рузвельты и Гарриманы: история любви и войны

Сама же Кэти, выгуливая подопечных по строго отведённой им садово-парковой зоне, оставалась в неведении относительно истинных чувств, питаемых к ней Анной. Да если бы она даже и уловила не самый высокий градус благорасположения со стороны дочери президента, её это, вероятно, ничуть бы не задело, ещё в Лондоне у неё был случай, когда её коллега-корреспондент Международной службы новостей по имени Инес Робб вдруг вздумала зачем-то люто возненавидеть Кэти всего-то после пары личных встреч. Инес с какой-то стати решила (и сама себя в этом твёрдо убедила), будто Кэти хочет использовать её сюжеты – и принялась настойчиво добиваться её, Кэти, увольнения. Никакие истерики Инес не поколебали тогда душевного равновесия Кэти. «Полагаю, женщины должны быть ревнивы, – написала она сестре, – но какая же это всё-таки тупость!»{257}

IX. 4 февраля 1945 г.

Молотов при встрече Черчилля и Рузвельта на аэродроме в Саках сказал, что Сталин ещё не в Крыму. На самом деле советский генсек к тому времени уже благополучно прибыл из Москвы в Крым на бронепоезде и удобно устроился за тремя кордонами охраны на госдаче в Кореизе. Особняк недавно подвергся основательной реконструкции. Под бдительным присмотром Лаврентия Берии рабочие-строители соорудили под ним бомбоубежище с армированным бетонным перекрытием двухметровой толщины, способным выдержать взрыв в результате прямого попадания пятисоткилограммового (в тротиловом эквиваленте) боеприпаса. И оттуда, из Кореиза, Сталин, по оперативным телефонограммам от Молотова, пристально следил за процессом прибытия, встречи и доставки союзных делегаций к местам их размещения{258}. Кроме того, Сталин откомандировал в Саки инкогнито несколько врачей – оценить со стороны по внешним признакам состояние здоровья Франклина Д. Рузвельта и сообщить ему своё мнение: правда ли, что оно серьёзно ухудшилось? Врачи эти слухи подтвердили{259}.

Во второй половине следующего дня, дав гостям как следует выспаться с дороги и обустроиться, неуловимый Сталин решил, наконец, появиться – и нанес приветственный визит британскому премьер-министру. Сами англичане ожидали Сталина в Воронцовском дворце к трём часам пополудни. Думая, что у неё в запасе достаточно времени, Сара поспешила в свой номер освежиться, но Сталин, решив, похоже, методически выводить заморских гостей из равновесия, прибыл раньше срока, застав британскую делегацию в фойе не в полном сборе. В результате Сара поприветствовать советского вождя при встрече не успела, да и сам Уинстон едва не опоздал это сделать{260}.

По большому счёту визит Сталина к Черчиллю был всего лишь данью вежливости. В ходе посещения Черчилль показал Сталину свой бесценный Картографический зал, откуда централизованно отслеживал динамику наступления войск союзников на всех фронтах. Оригинал Картографического зала он, естественно, показать не мог, поскольку тот остался в защищённом от нацистских бомб секретном бункере Военных помещений Кабинета министров под зданием Казначейства на Уайтхолле. Но штабные умельцы соорудили для Черчилля портативную версию Картографического зала, и премьер-министр брал её с собой во все поездки, чтобы и вдали от Лондона держать руку на пульсе боевых действий и отслеживать успехи союзных армий. Пока Черчилль хвастался своими географическими картами, они со Сталиным заодно «не без удовольствия обсудили» положение дел в Германии, где силы вермахта таяли на глазах, но от всякой конкретики и специфики, а там более от тем политического характера оба осмотрительно воздержались{261}. По прошествии получаса Сталин попрощался и тронулся дальше – на вторую и куда более значимую встречу.