При личном общении проще было усматривать в Сталине не безжалостного диктатора и дирижёра Большой чистки, унесшей в 1936–38 годах жизни миллионов людей, а простого грузина и отца семейства. Детей у Сталина было четверо: Яков, единственный сын от первого брака, погибший в 1943 году в плену при так и не выясненных до конца обстоятельствах; Константин, так и не признанный Сталиным внебрачный сын[31]
; Василий, полковник ВВС; и, наконец, младшая и единственная дочь Светлана. Светлане было девятнадцать лет, и жила она в Москве с мужем Григорием Морозовым, от которого ждала первого ребёнка. Сталин, в отличие от Черчилля, Рузвельта и Гарримана, свою дочь в политические вопросы не посвящал и брать с собой в Ялту не собирался, хотя и приветствовал изучение Светланой английского языка. Светланин английский пригодился бы её отцу на международной конференции, поскольку собственные познания Сталина в английском ограничивались парой фраз уровня «ловлю на слове», почерпнутых из любимых им американских ковбойских вестернов,{344} – но Сталин крайне редко позволял дочери вступать в контакты с иностранцами. И для внешнего мира в ту пору Светлана оставалась загадкой. Кэти за время своего пребывания в Москве так ни разу с нею и не пересеклась. Кстати, чуть ли не единственным приезжим с Запада, имевшим честь когда-либо лично лицезреть Светлану, был Уинстон Черчилль. Сталин представил свою дочь британскому премьер-министру у себя на даче в ходе визита последнего в Москву в 1942 году. Тем вечером, представляя Светлану гостю, Сталин делал это «с искоркой лукавства в глазах», как бы давая понять Черчиллю: «Вот видите, мы, большевики, тоже люди, – у нас даже семьи и дети имеются». Светлана живо напомнила Черчиллю его собственную дочь Сару: миловидная и рыжеволосая, она «послушно, хотя и не без робости» поцеловала отца, после чего оставалась при Сталине во время его недолгого неофициального разговора с премьер-министром, но на последовавший ужин отец её не пригласил. Во время их краткого разговора, а вернее сказать – монолога Черчилля, – Светлана понимала всё, что ей говорил британский премьер, но из смущения не готова была ему отвечать. Черчилль успел поведать Светлане, что и у него самого такая же рыжеволосая дочь, и она теперь служит в Королевских ВВС{345}. Это, должно быть, произвело на Светлану впечатление, поскольку вскоре после той встречи она послала Саре в подарок брошь[32] {346}.Мать Светланы – вторая жена Сталина Надежда Аллилуева – умерла, когда её дочери было всего шесть лет от роду, и Светлана росла в полной уверенности, что смерть матери стала результатом аппендицита, точнее, плохо проведенной операции по его удалению. Истина же была куда мрачнее: Надежда застрелилась из маузера. О том, что её мать покончила с собой выстрелом в сердце, Светлана узнала лишь в шестнадцатилетнем возрасте. Со временем она пришла к убеждению, что истинной причиной самоубийства матери явились природное бессердечие и зверская жестокость её отца, дававшие о себе знать не только в политике, но и в его личной жизни, и что это именно он довел мать до депрессии и, в конечном счёте, до решения свести счёты с жизнью. Вскоре и у самой Светланы начались проблемы с отцом. В шестнадцать лет она влюбилась в Алексея Каплера, видного советского кинодраматурга еврейских кровей старше неё почти на двадцать лет. Отец Светланы их романа не одобрил, и с его подачи Каплер десять лет – до самой смерти Сталина – промыкался по сибирским лагерям. Светлана поначалу была безутешна, а затем, поступив в 17 лет в МГУ, вскоре снова взбунтовалась и вышла замуж за Григория Морозова, одноклассника своего старшего брата Василия. Морозов, как и Каплер, был евреем. Отец, опять же, был против этого брака и отказывался даже знакомиться со своим зятем[33]
{347}.Сталин практически не уделял внимания своей дочери, а если и уделял, то лишь для того, чтобы излить своё злобно-презрительное отношение к ней и её возлюбленным. Но при этом он каким-то образом ухитрился убедить Светлану в том, что все беды и злоключения выпадают на её долю исключительно по её же собственной вине. И он заставил её реально поверить в то, что она «плохая дочь». Она чувствовала себя ему «скорее чужой, чем дочерью». Попавшись в расставленные им силки злонамеренной лжи и коварного обмана, Светлана пришла к полному оправданию отца, вынужденного якобы прозябать в «духовном одиночестве» лично из-за неё, и мучиться угрызениями совести за свою неспособность убедить его своей любви и преданности{348}
.Итак, сам Сталин никого из своих детей в Ялту не привез, зато это сделал один из его ближайших сподручных – Лаврентий Берия, нарком внутренних дел, отвечавший как за превращение Ялты в место, худо-бедно пригодное для встречи глав государств, так и за бесчеловечную депортацию 200 000 крымских татар, огульно обвиненных НКВД в пособничестве нацистам. Берия прибыл на конференцию в сопровождении сына Серго, которого уже готовил к продолжению семейного дела.