Дочери Ялты. Черчилли, Рузвельты и Гарриманы: история любви и войны

Сталин, как известно, ранее обосновывал перед Рузвельтом и Черчиллем свой отказ выезжать за пределы СССР медицинскими показаниями, однако реальная причина была в другом: как и его предшественникам-императорам, Сталину была присуща параноидальная озабоченность собственной безопасностью. Он крайне редко и неохотно покидал Москву, а если уж покидал, то непременно раскинув по всему пути следования и в местах остановок колоссальную страховочную сеть из представителей органов госбезопасности. На непобедимую и всемогущую на словах Красную Армию Сталин в плане защиты от вражеских покушений на свою личность полагаться не рисковал. При всей её вездесущести и авторитетности Красная Ария, похоже, отнюдь не была столь всесильна, как этого хотелось бы её командирам. Кэти по прибытии в Москву хватило нескольких месяцев, чтобы осознать, что военным там остаётся лишь с «холодной ревностью» взирать на «органы НКВД, которые тут только и являют собою реальную власть»{349}.

Изначально учреждённый для выполнения стандартных полицейских функций вкупе с управлением системой советских тюрем и лагерей Народный комиссариат внутренних дел (НКВД) с годами трансформировался при Сталине в элитное силовое ведомство, проводящее под его неусыпным руководством политику государственного террора, – де факто, в тайную полицию с практически безграничными карательными функциями. НКВД делало так, что все объявленные «врагами народа» – будь то политические диссиденты или целые этнические меньшинства – попросту исчезали. В годы войны часть спецотрядов НКВД была передислоцирована к линиям фронта, но основные их силы и агентура продолжали заниматься обеспечением внутренней безопасности, а превыше всего – личной безопасности товарища Сталина. В Ялте охранное ведомство располагало четырьмя расквартированными по казармам полками личного состава, а в дополнение к ним – 1200 тайными агентами, мотоциклетным отрядом численностью в 120 человек и полусотней телохранителей, приставленных к особо важным персонам союзников. Всего этого им, однако, показалось недостаточно, и перед конференцией туда откомандировали ещё шестьсот спецагентов для патрулирования территории Ялты и её окрестностей. В дневное время сталинская дача в Кореизе и Ливадийский и Воронцовский дворцы были окружены двумя кордонами оцепления; в ночное – тремя{350}.

В отличие от Молотова, Вышинского или Майского, которые выступали в Ялте от лица советской власти официально и публично, Берию Сталин попросил держаться в тени. Да если бы даже кто-то из западных дипломатов и столкнулся с сорокапятилетним наркомом внутренних дел в сумрачных коридорах Ливадийского дворца, в лицо его никто и из них и не узнал бы. На первый взгляд Лаврентий Берия был человеком ничем не примечательным. Как Сталин ничуть не походил на диктатора, так и Берия выглядел обманчиво, и никто не заподозрил бы властолюбивого и лёгкого на расправу человека в этом лысеющем толстом коротышке с сальной кожей. Миниатюрное пенсне на переносице придавало Берии вид скорее тихого интеллигента, нежели кровожадного сеятеля смерти и разрушений. И эманация силы исходила никак не от его низкорослой наружности, но лишь от манеры держаться. Как и Сталин, Берия был родом из бедной грузинской семьи. В детстве Лаврентий мечтал выучиться на архитектора, но погоня за властью необоримо подвигла его влиться в ряды ЧК, первой инкарнации советской тайной полиции. Там он быстро снискал репутацию как блестящего организатора и управленца, так и безжалостного садиста. Светлана описывала Берию следующим образом: «Он был великолепным современным образчиком искусного придворного, воплощением восточного коварства, лести и лицемерия, которому удалось запутать даже моего отца, человека, которого обычно было трудно обмануть»{351}. Один из подручных Берии полагал, что тот был способен без колебаний убить даже лучшего личного друга{352}. Возглавив в 1938 году НКВД, Берия нашёл достойное применение как своим организаторским способностям, так и склонности к брутальному насилию, рьяно взявшись за решение разнообразнейших задач в диапазоне от координации конверсии мирных производственных предприятий в военно-промышленные до депортации (и истребления) «классовых врагов» и неблагонадёжных (с их со Сталиным точки зрения) национальных меньшинств, таких как крымские татары, чеченцы, ингуши, калмыки и турки-месхетинцы. Под руководством Берии агенты НКВД возложили на себя также и полицейские функции в отношении бойцов Красной армии, следуя за боевыми подразделениями в составе т. н. «заградительных отрядов» и подвергая аресту или расстреливая любых трусов, несогласных или дезертиров, отставших от своих частей{353}.