Дочери Лалады. Паруса души

«Сердечко моё путеводное, девочка драгоценная, — мысленно молила Эллейв, глядя на портрет жены. — Я не могу встретиться с тобой во сне, но ты чувствуешь мои мысли, я знаю. Прошу тебя, красавица моя, укажи мне направление! Где ты, моя радость? В какую сторону нам плыть?»

После этого обращения она стояла на шканцах, безуспешно пытаясь что-то разглядеть в тумане, как вдруг услышала или, скорее, кожей почуяла зов. Тоненькая струнка звенела еле слышно, и все нервы Эллейв разом натянулись, её внутренний зверь вздыбился. Она поворачивалась во все стороны, пытаясь понять, откуда шёл этот зов, но ей чудилось, что он окружал её и слышался отовсюду.

После множества бесплодных попыток она, сцепив зубы, по мостику из хмари перешла на корабль Эвельгера.

— Есть у меня к тебе одно дело, дружище, — сказала она.

— Слушаю, — серьёзно ответил он.

Собравшись с мыслями, Эллейв начала:

— Я знаю о твоих чувствах к моей жене. И ценю твоё благородство. Но сейчас твоя, скажем так, связь с её сердцем может нам пригодиться... Я так измучена этой проклятой болью в руке, что ничего толком не могу понять. Я зову Онирис и слышу ответный зов, но никак не могу уловить точно, откуда он идёт. Не мог бы ты воспользоваться своей ниточкой, чтобы определить направление? Если мы его уловим, мы будем знать, в какой она стороне, а значит, в той стороне и Силлегские острова. Боюсь, что мы застряли в этом проклятом тумане, по-другому нам не выбраться.

Эвельгер, несколько мгновений подумав, ответил:

— Я могу попробовать, Эллейв. Но если я направлю по этой нити зов к сердцу госпожи Онирис, в нём могут проснуться чувства ко мне. Это не значит, что она разлюбит тебя, о нет! Ни в коем случае. Просто она может полюбить ещё и меня. А я не хочу вторгаться в ваш союз третьим, хотя госпожа Игтрауд с Арнугом и Одгунд так живут и вполне счастливы. Но ты... Ты — другое дело. Я не уверен, что ты готова смириться с таким положением вещей. Да, я люблю госпожу Онирис, но тебя я уважаю и не хотел бы обременять тебя неприятными чувствами.

Эллейв втянула воздух через ноздри и испустила длинный выдох, устало прикрыв глаза. Опустив здоровую руку на его плечо, она проговорила:

— Послушай, старина... Я ценю твою деликатность и благородство, правда! Но у нас может не быть другого выхода. Что-то мне подсказывает, что это единственный шанс выбраться из тумана, в котором мы плутаем уже семнадцатые сутки. Если уж пошли такие откровения, то скажу тебе так: ты — единственный, кого я готова принять третьим, если до этого дойдёт. Ты доказал, что ты — лучший из лучших, а на меньшее я не согласна.

Помолчав, Эвельгер тихо проронил:

— Не забывай, я ношу траур. До третьего дело может и не дойти. У меня нет далеко идущих планов, я не претендую на руку и сердце госпожи Онирис. Сейчас ты говоришь, что готова принять меня, но это — сейчас. А потом может оказаться, что для тебя это неприемлемо и невыносимо.

Эллейв испустила рык, провела по лицу ладонью.

— Эвельгер, едри тебя в жабры! Если я что-то сказала, это железно. Я не отступаю, я хозяйка своего слова! Спасай нас, иначе мы можем вообще отсюда не выбраться! Как начальница экспедиции я приказываю тебе это сделать!

— Хорошо, — сказал Эвельгер, вперив в неё серьёзный взгляд. — Приказ принят к исполнению. Но для этого я должен связаться с госпожой Онирис во сне. И ещё. Мне придётся поцеловать её там. Ты разрешаешь?

— Ох, избавь меня от деталей, — сердито фыркнула Эллейв. — Делай всё, что необходимо.

В последовавшую за этим разговором ночь её рука так болела, что Эллейв не сомкнула глаз, то и дело сквозь её стиснутый оскал рвался рык. Она была готова на стенку лезть... Или оттяпать себе руку саблей! Зачем эти глаза причиняли ей такие мучения? В голову приходило только одно объяснение: вероятно, для надёжности, чтоб она не выпустила их и не потеряла... А Эвельгер-то, чтоб его хвостоглазые ротозадые головоноги (да, жили в морских глубинах Нави и такие существа!) на себе прокатили! Наверняка сейчас приятно проводил время с Онирис, пока она тут принимала на себя всю тяжесть их миссии...

Нелегко оказалось добыть глаза Волчицы, но и везти их к обладательнице — ничуть не проще. И уж совсем не легче, чем разобраться с хвостоглазыми ротозадыми головоногами — где у них что находится. Вот уж слепила мать-природа чудышко морское...

Утром Эвельгер сам пришёл на «Прекрасную Онирис».

— У нас есть курс на Силлегские острова, — сообщил он.

Эллейв, измученная бессонницей и болью, мрачно всматривалась в него, пытаясь понять, что ночью было между ним и Онирис, но лицо у него, как обычно, оставалось непроницаемым.