Дочери Лалады. Паруса души

— Любознательный наш глазастик, — усмехнулся Реттлинг, ласково потеребив мальчика за ухо. — Думаю, лучше тебе услышать эту историю из первых рук, от самой Эллейв. Я там, внутри, не был, сам понимаешь... Поэтому могу лишь поделиться взглядом со стороны. Значит, было раннее тихое утро, всё спокойно... И вдруг — хераупс по правому борту! Здоровенный такой зверюга. И сразу к «Прекрасной Онирис» плывёт. Её, значит, себе в жертвы выбрал. И ядрами из хмари его обстреливали, и гарпуны пускали — всё без толку. Ему хоть бы хны! Подплыл и щупальце своё огромное над кораблём поднимает. Ну, а наша Эллейв — не робкого десятка. Выхватила свой клинок — этот, особый, который наносит хераупсам смертельные раны, и как полоснула чудовищу по щупальцу! Чуть половину щупальца с одного удара не отхватила. И впрямь клинок славный. Тут хераупс как взревел — как сотня корабельных гудков! Мы чуть не оглохли. Больно ему, разозлился ужасно, да как другим щупальцем кораблю в борт саданул! Не сильно повредил, ребята потом всё быстро починили прямо по дороге. А вот Эллейв от удара оглушило... И упала она за борт. А хераупс, видно, целенаправленно её сожрать хотел — пасть подставил. И она прямо туда и упала! У нас чуть сердце не остановилось... Неужто наша храбрая начальница экспедиции погибла?! Уж не знаю, сколько времени прошло, мы тогда о времени не думали, но вскоре чудовище начало корчиться, хрюкать и хрипеть, будто изнутри ему что-то в кишки вонзалось. И всей своей тушей дёргаться он стал, а из пасти у него кровь хлынула. Ну, тут у нас надежда сверкнула: уж не Эллейв ли, умница наша, этого гада изнутри пырнула? Выходит, она там живая! Вот так дела! Обрадовались мы, а сами, чтоб поскорее хераупса прикончить и Эллейв помочь, гарпунами со всех трёх кораблей его обстреливаем. Гарпун на хераупса, знаешь, какой здоровенный? Четверо матросов его подымают. Чтобы этого гада быстро убить, надо ему в мозг попасть, а мозг у него по всему телу распределён. У нас с тобой мозг в голове, а у него его там нет! Он надёжно защищён в толще его тела, и если одну часть повредить, остальные будут работать и поддерживать его жизнь. Более двадцати гарпунов мы в него всадили, и тут он всплывает кверху брюхом, а оно распорото! Рана просто огромная. Кровь, вода, ничего не разглядеть... И тут вдруг — рука с клинком! Эллейв! Живая ли?! Матросы бросились и, конечно, вытащили её. Живая оказалась, только желудочной кислотой ей левую руку разъело. Кислота у хераупса невероятно едкая, плоть распадается от неё почти мгновенно, а кости он плохо переваривает и выплёвывает. Положили Эллейв на палубу, осмотрели. Увы, от руки почти ничего не осталось, поэтому выход был только один — отнять. Что Эвельгер и сделал. Он владеет врачебным мастерством и умеет делать такие операции.

— Матушке Эллейв было очень больно? — с содроганием спросил мальчик.

— Очень, мой хороший, — серьёзно сдвинув брови, ответил Реттлинг. — Но она очень сильная и отважная, всё выдержала. Перед операцией Эвельгер ей, правда, обезболивающее средство дал, от которого она уснула и ничего не чувствовала. Но когда кислота ей руку разъедала, я даже не представляю, насколько это было больно.

У Ниэльма стояли в глазах слёзы, а губы тряслись. Реттлинг ласково прижал его к себе, поглаживая по спине и волосам.

— Ну-ну, дружок... Всё уже позади, всё хорошо.

Он прогуливался с Ниэльмом на руках по дорожкам, мальчик понемногу успокаивался. Когда они проходили мимо высоких цветущих кустов, Реттлинг отвернул ему голову, заслонил глаза и тихо сказал:

— Так, на это тебе рановато смотреть, дружище.

Ниэльм, правда, мельком успел заметить могучую спину Эвельгера со свисающей вдоль неё длинной косицей, а тонкие изящные руки Онирис обнимали его широкие плечи и мощную шею. Лица сестры было почти не видно, разглядеть удалось только её нижнюю челюсть и открытый рот, крепко накрытый ртом Эвельгера, как бы присосавшимся к губам Онирис. Ниэльм попытался вывернуть голову из-под руки Реттлинга, но тот не позволил ему это сделать и унёс его прочь от кустов. Позади послышался лишь тихий чмокающий звук.

— Это для наших глаз не предназначено, приятель, — сказал Реттлинг, унеся Ниэльма на значительное расстояние от целующейся пары.

— А зачем они так делают? — шёпотом спросил мальчик. И ещё тише признался: — Я пару раз видел, как Онирис делала это с матушкой Эллейв.