Дочери Лалады. Паруса души

«Дорогая, мне назначены земные жизненные уроки, в которых я не преуспела в прошлый раз, — сказала она. — Мне предстоит продолжить учиться любить... Любить мудро и правильно. Я думаю, лучшей учительницы, чем ты, не найти. Ты не против, если мы с тобой поменяемся ролями?»

Онирис бросилась к матушке и обнялась с нею.

«Конечно, я буду только рада! — воскликнула она со светлыми слезами. — Но знаешь ли ты, чья душа в теле Эллейв? Тебя это не смущает?»

«Мне это известно, — ответила родительница. — Я говорила и с ней. Ей хотелось бы исправить и загладить свои дурные и жестокие поступки... В той жизни у нас с нею любви не получилось, было одно страдание. Сейчас мы хотим попробовать построить нечто светлое и прекрасное. Я не буду помнить былого, когда приду на землю, а вы — будете. Но вы не должны рассказывать мне об этом. На вас ляжет непростое бремя знания, которое следовало бы оставить в прошлом, но обстоятельства так сложились, что вам придётся нести его. Это очень сложный и тяжёлый опыт, задачка со звёздочкой. Но вы уже успешно справляетесь с таким видом задач... Мои мальчики тоже не должны знать, что их племянница когда-то была их матушкой. А на Ниэльма я, конечно же, не обижаюсь за то, что матушкой он зовёт Эллейв. Это правильно, этому и следует быть. Она стала для него гораздо лучшей родительницей, чем я. По духовному уровню я и впрямь дитя, а ты выше и мудрее меня, тебе следует быть моей матушкой и наставницей».

Возвращаясь из сна на землю, Онирис обернулась и увидела, как матушка вынесла из домика стопку листков со стихами. Вокруг сада плавали тени: это души поэтов искали вдохновения. Матушка отправляла в полёт листок за листком, и те исчезали за пределами сада — вероятно, там их улавливали жаждущие творцы. Кто же будет вдохновлять их, когда матушка уйдёт на землю? Вероятно, кто-то займёт её место. Пустовать оно, безусловно, не будет. А матушка и в Чертоге Вечности без работы не осталась, не бездельничала.

Этим разговором Онирис поделилась с госпожой Игтрауд и матушкой Аинге. Они благословили её на этот опыт. Онирис было любопытно, останется ли с родительницей её поэтический дар в новой жизни, и матушка Аинге ответила утвердительно, а госпожа Игтрауд улыбнулась. Она предвкушала новую задачу — воспитать из бывшей соперницы творческую преемницу. Нет, не подмять её под себя, не вылепить по своему образу и подобию, а дать свободно и мощно взрасти тому светлому и прекрасному семечку, которое было заложено в этой душе. Для этого требовались мудрость и мастерство, коими она, безусловно, в полной мере обладала.

Вскоре после этого Онирис приснился новый сон. Она очутилась на сияющем корабле, плывущем среди звёзд и облаков... Она сразу узнала его, и её сердце взорвалось тёплыми слезами. Ощутив спиной взгляд, Онирис обернулась.

«Йеанн! — вскричала она, бросаясь в объятия бывшей разбойницы. — Родная моя, хорошая моя! Ах, я всё никак не отделаюсь от чувства вины перед тобой за своё высокомерие и презрение!»

«Голубушка моя Онирис, прекрасная моя, я давно простила, — ласково ответила та. — Прости и ты себя, не неси более это ненужное бремя на своей светлой душе. Когда мы впервые встретились во сне, ты была совсем не рада мне, а теперь рада, и это наполняет меня счастьем... Но пришла я не просто так, а по кое-какому важному делу. У меня для тебя новость: скоро у тебя вырастет большой животик».

«Я знаю! — рассмеялась Онирис. — Это не новость для меня».

«Думаешь, что Йеанн оплошала и её новости устаревшие? Э, нет, это совсем другая новость! — глядя на неё сквозь улыбчиво-хитроватый прищур, ответила Йеанн, и её ладонь легла Онирис на живот. — Сейчас я тебя кое с кем познакомлю».

Они некоторое время плыли среди звёзд, пока не встретили ещё один сияющий корабль. Йеанн сблизила с ним своё судно и издала озорной свист. Женщина-капитан окинула её недоуменным взглядом, а Йеанн подмигнула Онирис.

«Гляди-ка, и она меня презирает! Ну ничего, сейчас она по-другому заговорит. — И окликнула женщину-капитана: — Эй, сударыня! Уважаемая! Госпожа корком!»

«В чём дело? — спросила та, вскинув бровь. — Я с бывшими пиратами дела не имею».

Йеанн добродушно рассмеялась, щёлкнула пальцами.

«Ты смотри, а! Какие мы важные! Ну конечно, куда уж мне, презренной разбойнице, до посмертно награждённой героини Гильгернской битвы! Ты, любезная госпожа корком, погоди бровки-то подымать, лучше посмотри, кого я тебе привезла! Это ж госпожа Онирис, единственная женщина, которую ты согласна видеть рядом со своим муженьком, лучшая из лучших, достойнейшая из достойных!»

Когда ясный и строгий взгляд больших глаз устремился на Онирис, та затрепетала, точно на экзамене. Не то чтобы этот взор её оценивал, хотя и не без этого... Хрустальным цветком прозвучало имя — Ронолинд, а рука женщины-капитана протянулась к Онирис. Та оробела, а Йеанн сзади легонько подталкивала её:

«Иди, иди, чего ты? Не съест же она тебя! Только поцелует».