Дочери Лалады. Паруса души

Онирис с волнением и недоумением перешла по серебряному мостику с корабля на корабль и вложила свою руку в ладонь Ронолинд. Та некоторое время сжимала её пальцы и читала душу своим пронизывающим взором, а потом приблизила губы и коснулась ими уст Онирис. Ощущение светлой и нежной сладости разлилось в груди, и Онирис прошептала:

«Это не я достойная... Это Эвельгер — самый прекрасный, самый лучший».

«Они оба — два сапога пара, — слегка бесцеремонно вклинилась в их возвышенное общение Йеанн. — Оба скромняжки: он на неё глаз поднять не смеет, она его траура боится. А он — это ж надо такому деликатному быть! — разрешение на поцелуй у Эллейв спрашивал! В общем, господин корком — птица гордая: пока не пнёшь, не полетит! И госпожа Онирис туда же. Поженить их надо, и чем скорее, тем лучше. Ты ведь уж истосковалась тут по морю-то своему любимому, а, госпожа Ронолинд? Как тебе такие родители? Самая прекрасная на свете матушка и самый замечательный и благородный батюшка!»

Ронолинд вместо ответа снова поцеловала Онирис, а та обливалась тёплыми и светлыми слезами. Ей хотелось упасть на колени и просить прощения за вольности, которые она позволяла себе с Эвельгером, но Ронолинд ей не позволила, заключив в объятия и поцеловав в третий раз.

«Прекрасная Онирис... Женщина, чьим именем назван корабль, — мелодичным звоном коснулся Онирис её голос. — Целительница раненых душ, чьё сердце — маяк в тумане... Ты — источник света и счастья. Позволь и мне приникнуть к тебе, наполниться от тебя. Я целую тебя и не могу остановиться... И хочу делать это снова и снова. Мой жизненный путь оборвался безвременно, я многого не успела. Прошу, стань моими светлыми вратами на землю. Обещаю любить тебя, самая прекрасная на свете матушка».

Всем сердцем, всей душой отвечая «да», Онирис слилась с нею в объятиях, а та превратилась в маленькую искорку и влетела к ней в живот. У Онирис закружилась голова, и руки Йеанн подхватили её. Она снова очутилась на корабле, плывущем среди звёзд, в объятиях его чуть насмешливого капитана.

«Ну, вот и славно, прекрасная моя. Дело сделано, осталось совсем чуть-чуть — позвать эту гордую птицу в мужья. А траура его не бойся: как надел, так и снимет. А станет кочевряжиться — скажи, что беременна».

У Онирис вырвался смешок.

«Как же я могу быть беременна, если у нас ещё ничего не было?»

«Да господин корком за многие годы своего траура стал таким невинным девственником, что, поди, и забыл уже, как детки-то получаются... Целовались вы? Целовались. Ну, вот и всё, готово, чего ещё надо! Глядишь, и поверит тебе», — добродушно рассмеялась Йеанн.

Онирис тоже не удержалась от смеха, прильнув к ней. Руки Йеанн обнимали её ласково, но без тени чувственности.

«Йеанн, прошу, помоги отыскать твоего сына, — вспомнила Онирис. — Назови хотя бы его имя, чтобы можно было вручить ему твою награду!»

«Что мне теперь земные награды! — молвила та. — Моя главная награда не на земле, а здесь... А ещё моя награда — видеть, что ты — живая, здоровая и счастливая, ненаглядная моя госпожа Онирис».

«Йеанн, пожалуйста, ну скажи! — взмолилась Онирис. — Ниэльм очень хотел бы, чтобы твой сын гордился тобой!»

«Что-то сомневаюсь я, что он станет мной гордиться, — усмехнулась бывшая разбойница. — Но если ради Ниэльма — так уж и быть. Звать моего сынулю Тьедригом, служит он где-то в столице. Как же его контора называется? Мудрёное какое-то название, не выговорить мне. Что-то с картами связано».

Онирис встрепенулась.

«Ведомство картографии и кадастра?»

«О! Точно, оно самое, — щёлкнула пальцами Йеанн. — Мне такое сроду не произнести, язык сломать можно».

А Онирис, взволнованная до чрезвычайности, перебирала в памяти имена:

«Тьедриг, Тьедриг... Я же знаю этого парня, он со мной в отделе обработки документов служил! Это моя бывшая контора, я ушла оттуда. Ах, Йеанн! Как тесен мир!»

«Точно, тесен, — сказала та задумчиво-ласково. — Ну, а теперь засыпай, госпожа моя ясная, закрывай свои дивные глазки... Пусть они никогда не льют слёз ни обо мне, ни о ком-либо ещё».

Облака и звёзды закружились вокруг Онирис, плечо Йеанн превратилось в подушку, а сияющий корабль — в постель. Их с Эллейв семейное гнёздышко строилось, и проснулась Онирис пока ещё в доме госпожи Игтрауд.

За завтраком она сообщила эти сведения госпоже Эльвингильд. Та удивилась источнику, из которого они были получены, но пообещала, что их непременно проверят. Пока посмертная награда Йеанн, орден бриллиантовой звезды, хранилась в морском ведомстве.

Из своего первого плавания в качестве бригадного офицера и члена подразделения «стражей» Эллейв вернулась уже в новый дом, план которого они рисовали вместе с Онирис. Их пожелания были в точности соблюдены, дом получился хоть и поскромнее, чем у госпожи Игтрауд, но был их собственным. Эллейв заработала на него своей кровью и ценой серьёзного увечья.