Дочки-матери

Со своей женой молодой следователь Степан Сафронов познакомился на танцах в парке. Любочке тогда только-только исполнилось двадцать два, она закончила педагогический институт и собиралась преподавать в школе русский язык и литературу. Молодые люди понравились друг другу и уже через полгода сыграли свадьбу. Им дали небольшую квартиру, Степа зарабатывал неплохие деньги, был у начальства на хорошем счету. И все бы ничего, только Любочка никак не могла забеременеть. Это было начало пятидесятых, никакого внятного обследования и лечения медицина предложить молодой паре не могла. Любочка увлеклась какими-то травками, которые ей советовали старшие родственницы. Степан Геннадьевич не верил в такое лечение, но не лез, потому что видел, как жене хочется ребенка. Да и ему хотелось, что уж тут скрывать? Какая семья без детей?

Наконец, спустя пять лет брака, Любочка забеременела. Счастью будущих родителей не было предела. Только вот беременность давалась молодой жене нелегко. Степан Геннадьевич как мог облегчал ей быт. Дома Любочка в основном лежала, все домашние дела супруг взял на себя, но вот на работу ей ходить приходилось. Бабы, как говорится, в поле рожали еще недавно, а в глухих деревнях и поныне, поэтому какой может быть больничный, если женщина всего лишь беременна?

За семь месяцев беременности Любочка похудела на десять килограммов и стала похожа на тростинку. Она и раньше не могла похвастаться пышными формами, а теперь и вовсе походила на скелет, обтянутый кожей, только с большим животом. Поэтому, когда однажды ночью она разбудила мужа и сказала, что начались роды, Степан Геннадьевич даже обрадовался: ну и что, что рано, зато этот кошмар с любимой женой наконец-то закончится.

Пока ждали скорую помощь, решили, что, если родится мальчик, назовут Виктором, а если девочка – Викторией. Победа – так будут звать их ребенка. Потому что сейчас его главная задача – выжить, победить смерть любой ценой.

Родился мальчик. Крохотный, с темно-красной прозрачной кожей, но заплакал сразу. Однако счастья молодым родителям это не принесло: врачи обнаружили у малыша множественные пороки и даже удивлялись, как Любочке удалось доносить его до восьмого месяца. Старый опытный врач, работавший еще в царской России и принимавший роды у богатых женщин, втихаря признался Степану Геннадьевичу, когда они курили вместе в больничном дворе, что обычно таких детей женщины теряют на ранних сроках. И Степан Геннадьевич со стыдом думал, что лучше бы так произошло и с их Витенькой, потому что смотреть на Любочку без слез сейчас было невозможно.

Витенька прожил неделю. Снова гораздо больше, чем пророчили врачи. Но пока Любочка еще лежала в роддоме, а Витенька был жив, настиг Степана Геннадьевича еще один удар: вызвали его среди ночи на труп. Да не обычный, а такой, что кровь стыла в жилах и тайком утирали слезы все милиционеры. В пруду за общежитием швейного училища обнаружили тело новорожденной девочки. Нерадивая мать родила здорового ребенка, завернула его в старую простыню вместе с тяжелым камнем и бросила в пруд. Девочка утонула, но неплотно завязанная пеленка развязалась, камень выпал, и крохотное тельце всплыло на поверхность, где его и обнаружил прохожий.

Витенька умер через два дня после страшной находки. К тому времени судмедэксперт уже закончил с тельцем девочки, и Любочка, узнав о новом деле своего мужа, настояла на том, чтобы обоих детей похоронить в одной могиле.

– Не должен этот несчастный ребенок лежать в безымянной могиле, понимаешь, Степа? – говорила она мужу, и тот не смог ей возразить, потому что и сам, только что ставший отцом и переставший им быть, считал так же.

Девочку назвали Лилией, и в пасмурный майский день в маленькую могилу опустилось два крохотных гроба.

– А что с матерью девочки? – спросил Лосев, когда Степан Геннадьевич замолчал и незаметно промокнул глаза салфеткой. Даже у Лосева их щипало, он мог себе представить, как больно было вспоминать случившееся старому следователю. Такие переживания не тускнеют со временем, кто бы что ни говорил. О них вспоминаешь все реже, но уж если вспомнил, то будто заново все переживаешь.