Договор по совести

Беседа наша оказалась безрезультатной.
Но однажды приехал к нам управляющий тре­стом проводить оперативку и спрашивает моего на­чальника лукаво так, с хитрецой: «Скажите, пожа­луйста, сколько этажей у котельной?» Мы в то время ее строили. Тот ответил: «Три…» И не угадал. Мы работали на четвертом. В тот же день его освобо­дили от должности.
Итак, в сотне километров от города, оторванная от строительной базы, практически без инженерной подготовки, без налаженного снабжения бригада сде­лала все, что было намечено,— одна в дикой тундре построила" почти целый рудник. Мы, сами того не ведая, стояли у истоков бригадного подряда.
Тогда и прозвучало впервые в нашей палатке это новое для всех словосочетание — бригадный подряд. Родилось оно в спорах, когда на смену прежнему начальнику участка к нам приехал Игорь Феодосьевич Шупа-Дуброва — первоклассный инженер, лич­ность творческая, беспокойная. Приехал он в 1962 го­ду в качестве консультанта в командировку, да так и остался у нас — начальником участка. Простой в общении, умный человек, обладающий практическим опытом и, что самое главное, разбиравшийся в эко­номике, У нас сразу возникло взаимопонимание, хо­тя всю жизнь потом мы с ним проспорили, и не­редко доходило до того, что оба хватались за сердце.
В первые же дни после его приезда мы заговори­ли о бригадном подряде.
Никто и не подозревал, о чем двое слоняющихся на морозе вокруг палатки спорят до хрипоты. Нас выгоняли наружу, чтобы не мешали отдыхать, и мы, подпрыгивая и хлопая себя руками, бродили круга­ми среди дикой тундры: выясняли, как должен опла­чиваться труд такой бригады. Понятие «подрядная, бригада» возникло в пылу бесконечных споров и впервые появилось в нашей статье в газете «Поляр­ная правда», в последний день 1962 года.
Десять лет спустя, тоже 31 декабря 1973 года, мы

прочли поздравление Центрального Комитета КПСС и весть о правительственных наградах пят­надцати членам нашей бригады за внедрение в прак­тику промышленного бригадного подряда. Такое сов­падение!…Наступил наконец день, когда Алареченский рудник был готов к сдаче в эксплуатацию, и мы, как дети, радовались, что закончилась эта бесконечная полярная ночь. Было начало лета, и, хотя еще лежал снег — в тех местах он держится долго, до июня,— на душе было по-весеннему светло и солнечно: утром приедет комиссия принимать рудник. Придет маши­на, которая навсегда увезет нас отсюда…
И что же мы делали всю последнюю ночь? Игра­ли в хоккей. Измученные люди — кто ногами, кто палкой — гоняли до утра консервную банку. Нам было не до отдыха: радость переполняла нас. Побе­да? Мы выстояли! Мы победили и природу, и все тя­готы, лишения палаточной жизни, и свои, маленькие человеческие слабости!
Пришла машина, мы побросали в нее свои веще­вые мешки и отправились по домам. От усталости я сразу же заснул и проспал всю дорогу.
Когда вернулись с Алы в город, нам выдали пу­тевки в санатории на юг.
Так я впервые в жизни попал в Сочи. Стоял ав­густ, жара доходила до 36 градусов. Поселили меня в номере на четверых. Я сразу же, устав с дороги, разделся и лег спать.
Проснулся от хохота. Вижу: трое незнакомцев смотрят на меня и смеются: