Договор по совести

— А как можно участвовать, не имея твердой до­говоренности и гарантии? — нажимал я. — Пусть уп­равление с нами договорится. Мы хотим быть рав­ноправными партнерами…

Но о какой-то предварительной договоренности с бригадой никто тогда думать не хотел. К. таким крутым переменам строители не только в нашей об­ласти, но и в стране еще не были готовы.

И все-таки новое настойчиво пробивало себе до­рогу. Немало этому способствовала печать.

Однако никто не решался провести этот экспери­мент в жизнь. Тогда, твердо веря в новое дело, я от­правился по общему с Шупой решению в Москву — пробивать Идею.

Попросил несколько дней в счет отпуска в по­тертом пиджачке, со старомодным чемоданом, наби­тым номерами газеты с нашей статьей, явился в сто­лицу. Ходил по кабинетам Госстроя, Главмосстроя, раздавал газету, убеждал. Тщетно. И тут кто-то по­советовал встретиться с А. Н. Косыгиным. Пока я наводил справки, как это сделать, выяснилось, что Алексей Николаевич уезжает в Крым в отпуск. Вот досада! Все рушилось.

Не знаю, как пришла мне мысль пуститься вдо­гонку. Быть может, мой рассказ кому-то покажется неправдоподобным. Но все происходило так, как я рассказываю. Выяснил, когда товарищ Косыгин уезжает, взял билет на тот же поезд и покатил на юг.

Еду… Проходит ночь. Утром просыпаюсь — поезд стоит на каком-то полустанке. Выскакиваю на пер­рон, вижу: Алексей Николаевич прогуливается со своим помощником. Я, не раздумывая, к нему. Так и так, говорю, я бригадир с Севера, у нас идея, про­тягиваю газету со статьей: «Пожалуйста, очень про­шу, почитайте!»

Алексей Николаевич улыбнулся, взял газету: «Хо­рошо, я прочитаю, на следующей остановке получи­те ответ…»

С волнением ждал я следующей станции. Поезд еще не остановился, а я уже спрыгнул на перрон. Помощник Алексея Николаевича дал мне московский телефон, по которому можно будет все узнать, и ус­покоил: «Возвращайтесь в Москву, все будет хоро­шо. Алексей Николаевич прочитал статью. Мы пере­дадим в Москву, вашего звонка будут ждать».

Поезд оставил меня посреди украинской степи. В задумчивости побрел я к белому станционному до­мику покупать обратный билет,

В Москве меня встретили со вниманием. Посели­ли в гостинице «Советская» на Ленинградском про­спекте.

Я попал на прием к заместителю председателя Госстроя СССР А. А. Этмекджияну, к другим руко­водителям. Но встречи эти оказались безрезультат­ными.

Шли дни, кончался мой отпуск, а серьезного раз­говора о подряде так и не состоялось. Тогда я по­просил А. А. Этмекджияна собрать совещание.

И вот 19 августа 1963 года я выступил перед представителями высшего строительного органа страны — Госстроя СССР, его научно-исследовательских институтов. Сидели научные работники, хозяйствен­ники, журналисты. Слушали, покачивали головами: «Бригада, подряд… Шабашка какая-то!» — и разгро­мили меня в пух и прах. В сердцах я крикнул тогда: «А все-таки подряд будет!»

Но до официального признания его прошло еще семь лет.

КОМАНДИРОВКА В НИКЕЛЬ

Не прошло и двух месяцев, как мы вернулись с Ала-речки, вызывают меня в трест: «Надо ехать в командировку в поселок Никель». Объясняют ситуа­цию. Над действующим цехом требуется срочно со­орудить тракт подачи руды. Работа трудная, нужна крепкая бригада. «Это не приказ,— говорят,— прось­ба», но чувствую: отказываться нельзя. Вот только как объяснить задачу людям? Как снова оторвать рабочих от дома, от семьи?

Пришел в бригаду. Худые, усталые люди. После двух лет, проведенных в палатке, люди только-толь­ко стали привыкать к нормальной жизни. Собрал ра­бочих, говорю прямо: «Надо ехать в командировку в Никель. Месяца на три-четыре».

— Да мы же только вернулись!

— Скажу вам так: многие кандидатуры обсужда­лись, но остановились на нас. Бригада нужна надеж­ная. Работа сложная и опасная. Сами видите: зима, морозы с ветром, полярная ночь. Работать придется на высоте. Нас никто не заставляет, можем отказать­ся. Я знаю, что вы устали…

Совещались недолго, но решили твердо: «Надо,— значит, надо!» На этом разговор закончился. Никто даже не поинтересовался, какой будет заработок.