Договор по совести

Судите сами: смонтировать коробку здания мон­тажникам не составляло особого труда — только ус­певай подвозить детали. Но зато потом, при работе вручную, в закрытой коробке на выполнение всех внутренних общестроительных работ потребовалось бы в три раза больше людей, зарплаты и в четыре раза больше времени.

Вот такие поразительные по итогам цифры.
Я попросил у бригадира на время его записную книжку и пришел с ней на коллегию Минтяжстроя Казахской ССР.
Договор с субподрядчиками ликвидировали и на сооружение цеха заключили другой договор — под­рядный. Расчеты бригадира оправдались. Через год его бригада сдала цех в установленные сроки и при­несла управлению прибыль в несколько десятков тысяч рублей.
С подобными случаями волюнтаризма, наносящи­ми прямой ущерб государству, я встречался еще не раз.
В Красноярске познакомился с прекрасным бригадиром Павлом Павленко. Его бригада закладывала фундамент одного из корпусов шинного завода. Ра­ботала так споро, красиво, что я поневоле залюбо­вался. Но тут же рядом другое звено той же брига­ды работало совсем по-иному. В уже смонтирован­ную коробку нового корпуса люди с помощью лебе­док и ломов с превеликим трудом втаскивали пере­городки и устанавливали их там вручную.

— Кто же устроил бригаде такую жизнь? — спро­сил я. И услышал в ответ историю, аналогичную ал­ма-атинской.

На монтаже коробок здания здесь, оказывается, специализировалась бригада другого ведомства, с тем же названием — «Стальконструкция». Когда мон­тировали этот ,цех, перегородки не подвезли. Мон­тажники, недолго думая, закрыли коробку без них — «после нас хоть потоп» — и ушли на другой объект.

К сожалению, материальный урон — не единствен­ный, да, пожалуй, и не главный ущерб от такой организации труда. Теряется престижность общестроительной профессии среди молодежи, ее привлекательность.

Ну а как шли дела у Грекова в Череповце?
Где бы я ни находился, эта мысль меня букваль­но преследовала. Основания для беспокойства были. Начинали стройку летом при отличной погоде, а в зиму вдруг ударили жестокие морозы. Я с тревогой. следил за сводкой погоды — уже третий месяц в Во­логодской области термометр держался на одном уровне — под сорок. Жизнь на стройке, по известиям из Череповца, почти замерла. Я знал: объединение не выполняет план. Невиданные морозы принесли много бед строителям.
И вдруг слышу по радио в «Последних извести­ях» сообщение: производительность труда у Грекова возросла вдвое!
Не утерпел — поехал в Череповец! Вот он — кис­лородно-конверторный цех. Отделение непрерывной разливки стали. Я шел по строительной площадке и не узнавал ребят. Это была уже настоящая брига­да — коллектив единомышленников. Молодые парни, те, кто всего несколько месяцев назад не имел ни одной специальности, владели уже двумя-тремя. В самые тяжелые месяцы зимы люди, отогревая над кострами озябшие руки, готовили арматуру и опа­лубку, вели монтаж.

— Совет бригады постановил: в морозы темпы работы не снижать,— рассказывал Анатолий. — И мы давали ежемесячно, как и летом, по 100 тысяч руб­лей плана.