Доказательства вины. Белая ночь

— Момент был непростой. Я делала все, что могла, чтобы спасти мой клан, а затем и остальных членов Коллегии. Жаль, конечно, что я не смогла спасти эту сучку, заговорщицу и предательницу.

— Заговорщика и предателя лорда Скави вы тоже не смогли спасти, — заметил я.

— Жизнь меняет все, — так же тихо ответила Лара.

— Знаете, Лара, что мне кажется? — спросил я.

Она прищурилась и внимательно посмотрела на меня.

— Мне кажется, кто-то столковался со Скави, затевая эту милую охоту на девиц с зачатками магических способностей. Я думаю, кто-то поощрял его на это. Полагаю, кто-то нашептывал ему, что это отличная возможность отнять власть у старого гадкого лорда Рейта. А потом, думаю, этот же кто-то, возможно, подтолкнул леди Мальвору к тому, чтобы попытаться отнять славу у лорда Скави.

Лара опустила взгляд, и губы ее раздвинулись в медленной улыбке.

— Но зачем кому-то поступать таким образом?

— Затем, что она понимала: Скави и Мальвора в любом случае предпримут какие-нибудь действия, и очень скоро. Полагаю, она сделала это для того, чтобы разъединить врагов и нацелить все их усилия на план, который она могла бы предугадать, вместо того чтобы ждать от них сюрпризов. Думаю, кто-то хотел натравить Скави и Мальвору друг на друга, чтобы все их силы уходили на эту борьбу, а не на подкоп под Рейтов. — Я сел и повернулся к ней. — Это были вы. Вы дергали за ниточки. И это вы придумали план убийства этих женщин.

— Возможно, и нет, — без тени смущения отвечала Лара. — Лорд Скави известен… был известен как женоненавистник. И он предлагал план, очень похожий на этот, всего столетие назад. — Она задумчиво побарабанила пальцем по губам. — И вы не в состоянии доказать обратное.

Я бросил на нее долгий, пристальный взгляд:

— Для того чтобы действовать от себя лично, мне не нужно доказательств.

— Это что, угроза, мой милый чародей?

Я медленно оглядел разрушенное помещение. Над нами зияло почти идеально круглое отверстие — точнее, не одно, а несколько: в крыше замка и в перекрытиях четырех расположенных над нами этажей. Обломки все еще продолжали падать.

— Разве я могу представлять для вас угрозу, Лара?

Она медленно вздохнула:

— Что заставляет вас полагать, будто я не убью вас прямо здесь и сейчас, пока вы измождены и ослаблены? Это было бы разумно и даже прибыльно. — Она подняла свой меч и задумчиво провела пальцем по плоской поверхности клинка. — Почему бы не прикончить вас прямо здесь?

Я блеснул зубами:

— Вы дали мне гарантии безопасности.

Лара запрокинула голову и от души расхохоталась:

— Было дело. — Она отложила меч в сторону, посмотрела на меня и встала. — Чего вы хотите?

— Я хочу, чтобы все те погибшие женщины вернулись к жизни, — огрызнулся я. — Я хочу, чтобы исчезла вся та боль, которую была причинена за время этой заварухи. Я хочу, чтобы матери вернулись к осиротевшим детям, дочери — к родителям, жены — к мужьям. Я хочу, чтобы вы и ваш род никогда больше не причиняли никому вреда.

Прямо на моих глазах она превратилась из женщины в статую, холодную и совершенно неподвижную.

— Чего вы хотите, — прошептала она, — чтобы я могла дать вам?

— Во-первых, возмещения ущерба. Выкуп семьям погибших, — ответил я. — Я предоставлю вам всю необходимую информацию.

— Договорились.

— Во-вторых, этого больше не повторится. Стоит одному из ваших снова начать геноцид — и я отвечу тем же. Начиная с вас. Даю вам слово.

Ее глаза сузились еще сильнее.

— Договорились, — пробормотала она.

— Маленький народец, — продолжал я. — Они не должны жить в клетках. Освободите их невредимыми — от моего имени.

Она обдумала это и кивнула:

— Что-нибудь еще?

— Немного освежающего для рта, — сказал я. — Очень странный во рту привкус.

Эта последняя реплика разъярила ее сильнее, чем все, что происходило на протяжении этой ночи. Серебряные глаза ее вспыхнули гневом, и я почти видел, как клубится вокруг нее черная злость.

— Наши дела, — шепотом произнесла она, — завершены. Убирайтесь из моего дома.

Я заставил себя встать. Одна из стен обрушилась, и я проковылял к ней. Шея болела. Наверное, когда тебя тащат с нечеловеческой скоростью, это приводит к растяжению.

У самого проема я остановился.

— Я рад, что помог поддержать мирные инициативы, — сказал я, с трудом ворочая языком. — Я думаю, это сохранит не одну жизнь, Лара. Жизнь ваших людей и моих. Для этого вы нужны мне там, где вы находитесь. — Я посмотрел на нее. — Иначе я разобрался бы с вами прямо сейчас. Не полагайте, что мы с вами друзья.

Она повернулась в мою сторону; лицо ее оставалось в тени — огонь пожара в доме был за ее спиной.

— Я рада тому, что вы остались живы, Дрезден. Вы, кто уничтожил моего отца и обеспечил установление моей власти. Вы, кто уничтожил теперь моих врагов. Вы — самое замечательное оружие, которым я когда-либо владела. — Она склонила голову в мою сторону. — И я люблю мир, чародей. Я люблю болтать. Смеяться. Отдыхать. — Голос ее сделался хрипловатым. — Я убью ваш народ этим миром, Дрезден. Я задушу его этим миром. И они будут благодарить меня за то, что я это делаю.