Доктор Гарин

Дыша как паровоз, Гарин бросился догонять свою проводницу. Пни и лесовал участились, воды стало меньше. Подмороженная болотистая земля похрустывала, вздыхая и качаясь под тяжёлым Гариным.

“Летом тут не пройти… тут не летние пути…”

Гарин совсем запыхался, сбился и перешёл на шаг. Он давно, давно так не бегал. Почувствовав, что он отстаёт, Альбина остановилась, глянула назад. Запыхавшийся Гарин подошёл к ней. Но она смотрела назад, мимо него. Он тоже оглянулся. Древесный вал остался уже далеко позади. Погони не было. Позади раскинулось болото во всём своём чудовищном, хаотичном великолепии.

– Слава тебе, Господи! – перекрестился доктор.

Альбина побежала дальше. Гнилой, подмороженный лес лежал под ногами и вокруг. Белёсый и зелёный мох, замёрзшие семейки грибов и кусты с ягодами покрывали его.

Гарин глянул вперёд. Совсем уже неподалёку поднимался песчаный обрыв, а на нём рос здоровый лес!

Вдруг лесовал оборвался, и впереди возникла полоса тёмной водной глади, покрытой еле различимым льдом. Редкий снег слегка припорошил его. Альбина разбежалась, бросилась на живот и поехала по льду. Легко проскользив по нему, выбралась на заросшую пожухшей травой сушу.

Гарин вздохнул, снял пенсне, зажал в кулаке.

“Надо!”

Разбежался из последних сил, бросился на сразу треснувший под ним лёд, заскользил. Лёд трещал предательски. Он оказался совсем тонким! Гарин скользил, помогая руками, гребя ими по льду.

“Провалюсь!”

Но не успел он провалиться, как маленькие горячие пальцы крепко схватили его за руку, дернули, потянули – и вот, задыхаясь, уже вцепился он в спасительную траву, подтянулся. Лёд треснул, ноги провалились, но Альбина уже вытаскивала доктора на сушу.

– Господи…

С трудом он поднялся, встал на колени, загнанно дыша, надел пенсне. Маленькая женщина с шерстяным белым лицом и сапфировыми глазами была рядом. Она даже не запыхалась.

Отдышавшись, Гарин поднялся.

К обрыву уже шли, не бежали. Альбина легко поднялась по песчаному скату и застыла наверху древней фигуркой, вырезанной пещерным художником из бивня мамонта. Гарин стонал от усталости. Он стал медленно подниматься по светлому, подмороженному, но так же легко осыпающемуся под ногами песку. Стоя на обрыве, Альбина смотрела на него. Он поднимался, поднимался, наверху упал на песок и полез по нему, карабкаясь, загребая песок руками, выбрался наверх, снова упал, перевернулся на спину и остался лежать на твёрдой земле, глядя в низкое пасмурное небо, сеющее редкий, спокойный снег.

И лучше, прекрасней этого неба и этого снега не было ничего.

Придя в себя, Гарин сел. И глянул в ту сторону, откуда бежали. Там во всю ширь простиралось одно бесконечное болото с пнями и обломками деревьев. В этом безвременном, мёртвом пейзаже не было и намёка на городище чернышей, на лагерь с пленниками и ужасным столярным цехом с оморотом, на засранную утреннюю решётку, на мохнатолицых убийц со страшной колодой, на похлёбку с козлиным потрохом и на убогий “кабинет” лагерного доктора. Словно Гарин совершил побег из собственного кошмарного, до бесконечности затянувшегося сна. Болотный пейзаж скрыл всё. Это потрясало.

Гарин зажмурился. Открыл глаза. Тот же ландшафт. То же небо. Те же снежные хлопья.

Но рядом раздался живой голос. Гарин обернулся. Альбина показывала рукой на лес:

– Лес там. Ты туда идти.

Она была живой, не из сна. Стоя возле сосны, снова показала рукой на лес. И опустила руку, не двигаясь с места. Глаза её смотрели на Гарина.

“Я не имею права обмануть её”.

Гарин встал, подошёл к Альбине.

– Как твоё имя?

Она не поняла.

– Я – Платон.

– Ты докатор.

– Это не имя. Я – Платон, – повторил он, коснувшись своей ватной груди. – А ты —? – Он коснулся её кожаной груди.

– Цбюхрр, – ответила она, поняв.

– Цбюхрр? – повторил Гарин и улыбнулся.

– Цбюхрр, Цбюхрр, – запыхтела носом она.

– Цбюхрр… – Гарин положил ей руки на плечи. Даже под кожаной, обтяжной одеждой они дышали теплом.

Она стояла, но не привычно взявшись длинными руками за бёдра, а безвольно бросив их вдоль тела. Гарин дёрнул кожаный шнурок, стягивающий её кожаную рубашку. Она перехватила шнурок и быстро развязала. И не успел Гарин что-то сказать или сделать, как Цбюхрр растянула шнуровку на рубашке и резко стащила её через голову. Развязала ремешок на штанах, быстрым и сильным движением стянула их и бросила на припорошенную снегом землю. Её движения покоряли силой и быстротой.

Голая она стояла перед Гариным, затмевая собой палеозойский болотный ландшафт. Маленькая девушка, она была больше этого ландшафта.

Он не ожидал такой стремительности. Как и лицо, как и голова и шея, её субтильное упругое тело было всё покрыто белым, густым, коротким курчавым волосом. На маленькой груди одиноко розовели два соска. Широкие бёдра перетекали в искривлённые, выгнутые тонкие ноги. Между бёдер виднелся шерстяной лобок с кончиком розовой щели.

“Девочка… шерстяная…”

Он поднял её на руки. Её лёгкость и тепло поразили и сразу возбудили его.

“И она несла… меня?!”