Доктор Гарин

“Книга!”

Он поднял, с трудом запихнул в карман.

– Ты ебать меня, – вдруг произнесла Альбина.

– Я ебать тебя, – автоматически ответил Гарин.

Помолчал и добавил:

– Когда мы бежать.

И пошёл на сеновал, гоня от себя все мысли и вопросы.

Гарин проснулся от боли. Его пальцы сильно сдавили горячим, словно щипцами. Он открыл глаза. Перед ним близко было лицо Альбины. Её маленькая шерстяная, горячая рука отпустила кисть Гарина. Проникающий в щели свет освещал её фигуру и всё тех же лошадей.

– Идти. Бежать, – произнесла она.

Как всегда, изо рта её пахнуло тяжёлым, нутряным.

Гарин заворочался, протёр глаза, нашарил пенсне, надел. Он прекрасно выспался. В ватнике и ватных штанах на сеновале было тепло.

Альбина враскачку подошла к воротам, сняла сучковатую задвижку, приотворила неровную створу ворот, выглянула. И сделала знак рукой Гарину. Он поспешил к ней.

И они вышли наружу. Брезжило утро, было слегка морозно, облачно, и падал редкий крупный снег. Перед ними громоздилась часть корявого города, слегка припорошенного снегом. Под ногами белел неровный помост. Альбина побежала враскачку, Гарин поспешил за ней. Недавно разбуженное сердце его тяжело, по-утреннему забилось.

“Неужели?!”

Альбина свернула налево, обогнула разлапистый дом и выбежала на узкий длинный помост – неширокую улицу, идущую, как заметил Гарин, на восток. Улица была пустой. Альбина побежала по ней, Гарин поспешил следом. В воздухе слегка пахло гарью. Вспомнив горящий ночной топор, Гарин оглянулся, ища его глазами, и не нашёл. Лишь слева вдалеке что-то слабо дымилось.

“Сгорел. Сожгли всю нашу работу полугодовую…”

Они пробежали улицу, Альбина замерла возле угла строения, сделала доктору знак. Он остановился позади неё. Она завернула за угол и побежала дальше извилистыми, корявыми переулками. Здесь кучами валялись пищевые отбросы, старые деревянные и каменные инструменты, обломки деревьев. Пробежав переулками, они оказались в обширном и продолжительном нагромождении дерева, камня, древесной коры, мха, лыка и куч торфа. Это было что-то вроде склада. В этих припорошенных снегом кучах проступало что-то муравьиное, куч было множество, они тянулись и тянулись. Альбина бежала между ними, её кривые ножки мелькали на фоне коряг и валунов. Бежала она легко и по-женски. И глядя на её быстрые ноги, маленький, обтянутый кожаными штанами зад, переходящий в узкую талию и широкие, покатые плечи, Гарин вдруг вспомнил о том, что пообещал этой необычной женщине.

“Ну да… ещё и это…”

Он усмехнулся, фыркнув на себя и негодующе дёрнув головой.

“Бежать – не тестикулами потрясать…”

Склады кончились, и впереди возникло что-то вроде вала, нагромождённого из поваленных деревьев. Альбина сделала знак рукой, присела и огляделась. Они услышали разговор двух чернышей. Альбина снова сделала знак рукой и осторожно поползла на четвереньках. Гарин опустился на четвереньки и неловко последовал за ней. Альбина поползла в дыру между двумя стволами. Гарин с трудом протиснулся следом. Черныши болтали где-то рядом на своём грубом языке. Альбина ползла на четвереньках так, что было ясно – она знает этот лаз. Гарин следовал за ней. Они выползли из мешанины суковатых стволов, Альбина осторожно встала и сделала знак Гарину. Хриплая болтовня чернышей осталась позади.

“Стража, видимо…”

За валом начиналось болото. За болотом в отдалении синел лес. Его вид выжал из груди Гарина что-то вроде сдавленного стона. Альбина легко и со знанием дела побежала вперёд по заснеженным кочкам, минуя воду. Местами болото замёрзло, но больше было проплешин с незамёрзшей тёмной водой. Гарин побежал за ней. Ему, большому и тяжёлому, это было непросто. Но он изо всех сил старался. И успокаивал своё колотящееся сердце.

“Она знает этот путь, знает!”

Под ногами мелькали большие и малые кочки, покачивалась спящая трясина. Гарин чувствовал ногами болото как гигантское древнее животное, ударенное сверху морозцем и погружённое в спячку. Спина его прогибалась, колеблясь и вздрагивая.

– Спит болотный кит… кит болотный спит… и не надо его будит… – шептал доктор в такт бегу и прыжкам по кочкам.

Местами маленькие ноги Альбины бежали по льду, Гарин спешил следом, и молодой лёд трещал под его чёрными ботами. Редкий снег падал медленно, крупными хлопьями, спокойный, мерный снег словно говорил: не волнуйся, всё получится.

– Господи, хорошо бы… – шептал на бегу Гарин. – Пусть болотный кит… ещё поспит…

Они бежали. То здесь, то там торчали пни, воздымались неровные остовы высохших, переломившихся и попа́давших в воду деревьев.

Они побежали по замшелому стволу огромного дерева, замёрзший изумрудный мох захрустел под их ногами. И снова – кочки, кочки, кочки с бусинками кровавых, покрытых инеем ягод.

Вдруг из-под ног Альбины шумно поднялись три утки. И рядом – ещё одна. Гарин обмер, споткнулся и закачался, замахал руками, удерживая равновесие над тёмной полыньей. Но Альбина даже не остановилась, продолжая бег. Со свистом рассекая воздух крыльями, утки понеслись под серым, пасмурным небом.

“Птичек только не хватало… птичек было здесь так мало…”