Доктор Торн

– Мэри говорит, – продолжила жаловаться Пейшенс, – что если священник уедет на месяц, то никто не заметит его отсутствия. А вот доктор настолько ценен, что каждая его минута на счету.

– Уверена, что так и есть. Даже поесть спокойно не дают. Мистера Ориела никогда не вызывают в Силвербридж.

– Нет, не вызывают. А все потому, что мы в церкви управляем делами прихода лучше, чем вы руководите пациентами. Мы не позволяем посторонним пастырям забредать на свою территорию, потому что агнцы могут их предпочесть. Нашим агнцам приходится довольствоваться доступными духовными лекарствами, хотят они того или нет. В этом смысле нам живется намного лучше. Всерьез советую тебе, Мэри, выйти замуж за священнослужителя.

– В таком случае советую тебе выйти за доктора, – не растерялась мисс Торн.

– Уверена: ничто на свете не доставило бы мне большего удовольствия, – с улыбкой ответила мисс Ориел, встав и склонившись перед доктором Торном в шутливом реверансе. – Жаль только, что сегодня утром я не слишком готова принять брачное предложение, а потому убегаю.

Пейшенс ушла, а доктор сел на другую, свежую лошадь и устало отправился в Силвербридж. «Моей девочке хорошо там, где она живет», – сказал он себе по дороге. В Грешемсбери все относятся к ней как к равной. Ну и пусть Торны из Уллаторна не доводятся кровными родственниками. Мэри нашла свое место в обществе и свободно чувствует себя даже с лучшими его представителями. Вот, например, мисс Ориел. Ее семья благородна; она богата, хороша собой, общительна. Все за ней ухаживают, и все же она не смотрит на Мэри сверху вниз, а считает близкой подругой. Но как сложились бы отношения, будь она принята в Боксал-Хилле даже на положении племянницы богатого хозяина? Стали бы Пейшенс Ориел и Беатрис Грешем приходить к ней туда? Была бы она там так же счастлива, как в его доме, пусть и скромном? Месяц жизни в обществе леди Скатчерд убил бы ее, не говоря о шутках сэра Роджера, манерах, необходимости зависеть от своевольного, неуправляемого человека и подчиняться его прихотям.

С такими скептическими мыслями доктор Торн приехал в Силвербридж, чтобы снова обнаружить у постели пожилой леди доктора Сенчери, внести посильный вклад в отражение очередной атаки зловещей болезни и вернуться домой, к племяннице и собственной гостиной.

– Должно быть, дядюшка, умираешь от голода, – сочувственно заметила Мэри, наливая чай и накрывая стол к самой уютной и приятной трапезе: одновременно чаю, обеду и ужину. – Лучше бы Силвербридж располагался в пятидесяти милях от нас.

– От этого дорога стала бы еще дольше и утомительнее. Но пока еще я жив, а главное, жива моя пациентка.

Продолжая неторопливую беседу, доктор умудрился выпить огромную – не меньше пинты – чашку горячего чая. Ничуть не удивившись подвигу, Мэри без единого слова заново наполнила чашку, и доктор продолжил помешивать содержимое, не заметив полнейшего отсутствия каких-либо церемоний.

Когда стук ножей и вилок стих, доктор повернулся лицом к камину и положил ногу на ногу, при этом не сводя довольного взгляда со стоявшей рядом третьей чашки с чаем. Остатки ужина уже были убраны, однако ни одна кощунственная рука не покусилась на чайник и молочник со сливками.

– Послушай, Мэри, – заговорил доктор. – Предположи, что завтра утром ты каким-то чудом оказалась бы наследницей огромного состояния. Смогла бы сдержать ликование?

– Первым делом издала бы вердикт, запрещающий тебе ездить в Силвербридж – во всяком случае, без предварительного вызова, хотя бы за день.

– А дальше? Что бы ты сделала потом?

– Потом заказала бы в Париже французскую шляпку – точно такую же, в какой сегодня была Пейшенс Ориел. Обратил внимание?

– Честно говоря, нет. Сейчас шляпы стали какими-то незаметными. К тому же я никогда не смотрю ни на чью одежду, кроме твоей.

– О! При следующей встрече с мисс Ориел обязательно взгляни на ее новую шляпку. Не понимаю, почему так получается, но уверена, что английские пальцы никогда не смогут сотворить подобное чудо. Больше того: даже французские пальцы не смогли бы сделать это в Англии.

– Но ты же не до такой степени увлечена шляпами, Мэри!

Эти слова доктор произнес утвердительно, однако не без вопросительной нотки.

– Разве? – удивилась племянница. – Еще как увлечена, особенно после того, как утром увидела Пейшенс. Даже спросила, сколько стоит восхитительная шляпа. Угадай.

– О, не знаю. Может быть, целый фунт?

– Фунт, дядя!

– Что, намного больше? Десять фунтов?

– Ах, дядя!

– Неужели больше десяти фунтов? В таком случае, думаю, даже Пейшенс Ориел не следовало ее покупать.

– Конечно, не следовало. Но, дядя, на самом деле шляпа стоит сотню франков!

– Ах, сотню франков! Это четыре фунта, не так ли? А сколько стоила твоя последняя шляпа?

– Моя? Практически ничего: пять шиллингов девять пенсов. Я сама ее сшила. А если бы получила огромное состояние, то на следующий же день заказала бы новейшую модель в Париже. Нет, лучше бы поехала в Париж сама и взяла с собой тебя, чтобы ты выбрал шляпу.