Долг

Но Сашка уехал к себе, а его любовь осталась в Ленинграде, продолжая учиться и выступать. А Сашка вот уже целый год ходит сам не свой, пишет длинные письма, иногда получает от своей любви две – три строчки, и безумно радуется, и всем показываете, что любит его Наташка, что помнит, и что как он только кончит техникум он сразу уедет к ней, и они поженятся, и у них будет красивая семья.

Славик тоже еще в восьмом классе был влюблён в девочку из параллельного класса, живущую соседнем доме. Они все лето катались вместе на велосипеде. Она быстро гоняла, не уступая ему. Но как бы ни любил ее Славик, он ни разу не сказал об этом никому. А Чешик даже своей Наташе признался. И всем рассказывает. Все его жалеют и все завидуют.

А бедная Тамара так и не знает о том, что Славик ее любит и без нее жить не может.

Один раз принял решение все Тамарке рассказать. А где еще это можно сделать? Только в клубе, только на танцах. Праздник был какой-то. В клубе танцы. Славик с нетерпением ждал праздников. Надеялся и верил, что, наконец-то, решится испробовать свои силы и способности не в иногда сладостных иногда мучительных мыслях и размышлениях, а в реальной жизни.

– Что я могу? Что я умею? Кто я в этой повседневной окружающей меня жизни? – думал он, – если даже простых слов не могу сказать?

Он я возлагал надежды на этот праздник. Но как любая моя мечта, как любое мое наивное ожидание оно не сбылось. Хотя судьба сама шла ему навстречу. Танцы, музыка, девушка поглядывает на него и ждет. Снова Желание Славкино не сбылось. Он просто хотел проверить себя, вернее не себя, а свою природу, то, что не видно за вихрем слов и многословных рассуждений. О снова на танцах не подошел к Тамарке.

– Почему я такой мечтатель? Почему я такой стеснительный? Почему краснею перед ней? Где моя сила воли? – корил он, шагая одиноко домой. – Вот первый признак слабого человека, а может быть даже безвольного, это уход от настоящей, сейчасной, всамделишной жизни. Так вот и я в облаках где-то обитаю.

– И почему, – продолжал он рассуждать, -почему девочки, это вообще проблема для меня. Стесняюсь я их. Краснею. Но все равно мне девочки нравятся. С ними интересно. Помню мы работал в колхозе. И надо было ехать на какую-то далекую ферму. Залезли в машину, кое как затолкались в кузов маленького грузовичка ГАЗ-51. Я залез последний. Кое как впихнулся, сел на какой-то мешок с картошкой, как раз у Людки Колупаевой в ногах, рядом с ней. Ехать долго. И что-то я лег на этот мешок спиной, голову девать было некуда. А тут колени Людкины рядом. Так я и лег. Голову положил на ее колени. Красота. Вот это мне нравится. Это не водку хлестать из горла за углом. Ножки у Людки мягкие, а животик тепленький грел ушко. Я сделал вид, что заснул, а сам балдел (только что не мурлыкал) и смотрел полузакрытыми от удовольствия глазами на проплывающие облака, спокойное невозмутимое Людкино лицо. До сих пор помню тепло ее ладошек у себя на щеках.

Вот это мне нравится.

А друзья мои уже на танцы регулярно ходят, с девочками знакомятся, спортом занимаются. А я спортом не занимаюсь. На танцы не хожу. Не одобряет это мама как-то. А я стараюсь ее не расстраивать. Я послушный и разумный всегда рос. Маму никогда не расстраивал ни в учебе, ни в делах.

Но вот не часто ли я влюбляюсь? Да, влюбляюсь что-то часто и тайно. Влюбляюсь, сердце бьется, а подойти боюсь. Так издалека любуюсь красотой такой. В восьмом классе Тамарка моя мечта была, техникуме на Людку Сенко заглядываюсь, (а голос у нее, у Людки Сенко, какой! Заслушаешься. Грудной такой, густой, низкий. А сама Людка на Наталью Варлей похожа, которую я тоже люблю и фотография которой у меня всегда с собой) Да и Людка Колупаева, тоже у нас в группе тихая и спокойная малышка. Такая мне нравится.

Поступил в техникум, и другие девочки мне тоже стали нравится. Неудобно даже как-то перед Тамаркой.

***

– Ну и что? – кочегар оторвался от карт, повернул свое исчерченное черное от угольной пыли морщинистое лицо и сквозь монотонный гул пышущего жаром котла до донеслось его глухое:

– И этот патлатый хипарь, – он презрительно посмотрел на длинный до пят красный болоньевый плащ, желтые уже потертые и исцарапанные полуботинки, синий клеш с блестящими колокольцами по бокам, – И этот длинноволосый создает тебе проблемы?

Сарыч, стоящий рядом со Славкой, молча развел руками:

–Так вообще – то не мне. Макар тут не может разобраться. Вот помочь попросил.

– Помочь, – кочегар подмигнул своему напарнику, – Помочь можем.

Он встал и медленно чуть сутулясь подошел к котлу, открыл заслонку. Славка прикрыл глаза, поморщился от яркого огня и пышущего жара.

–Помочь, – продолжал ворчать кочегар, – помочь, поможем. Сидора знаешь?

Никакого Сидора Славик не знал, но как завороженный, глядя на слепящее пламя печки, кашлянул, неопределенно пожав плечами.

– Так вот, – продолжал кочегар, распаляя длинным металлическим прутом уголь в печке.

– Так вот, тоже как ты, за выступал, закапризничал Сидор. Видишь сапог?