Долгая дорога домой

Они вошли во двор высотки на Шейнкмана, потом по тропинке через детскую площадку ко второму подъезду. Павел Андреевич открыл железную дверь с кодовым замком, они вошли в подъезд и долго ждали, когда к ним спустится лифт. В узкой кабинке старого, ещё советских времён, лифта было чисто, но почему-то пахло кислыми щами.

Пока поднимались, он всё думал: «Чем же она так хороша, что я, не проявляя обычной инициативы и осторожности, иду у неё на поводу? Красива? Да! Умна? Очевидно! И голос, тихий, спокойный, очень сексуальный, забирающий в свои объятья и не отпускающий от себя».

Лифт дёрнулся и остановился на шестом этаже. Дверцы со скрипом и скрежетом медленно расползлись в стороны, нехотя выпуская свою жертву на свободу.

– Ты в порядке? – спросила Настя, глядя в глаза Караваева.

– Вполне.

– А по-моему, ты заболел. Это ветрянка, Вилли! – пошутила она.

– Я заразился ей от тебя, – поддержал он шутку. – До завтра у нас карантин и постельный лежим.

– Так много? Ах ты, кот, любишь сладенькое-то!

– Сейчас всё сама увидишь.

– Надеюсь, холодильник у тебя не пуст, иначе мы умрём с голоду.

– До утра не умрём, а утром, – он задумался. – А какой сегодня день недели?

– Пятница.

– Значит, утром мы едем к тебе и продолжаем болеть уже там. Бутылку вина нам подарили, к ней наверняка найдётся кусок старого сухого сыра и сырокопчёная колбаса.

– О-о-о-о, ну, значит, не всё так запущено, как я предполагала.

– Я просто не питаюсь дома по причине своего отсутствия в нём.

– Ты меня пугаешь?

– Это чистая правда, и если она тебе не нравится, можно слегка приукрасить. Например, я прихожу ночевать, но не каждую ночь. Я часто езжу по командировкам, а они бывают очень длительными.

– Насколько длительными?

– От нескольких дней до нескольких лет. Но последнее мне, скорее всего, уже не грозит, в противном случае мы бы с тобой сегодня не встретились.

Они вошли в квартиру. Павел Андреевич убрал плащи в шкаф-купе и прошествовал на кухню проверять холодильник.

– Представь себе, в этой берлоге есть не очень свежий батон, сливочное масло, помидоры и яйца, а колбасы совсем немного. Если всё это пожарить, получится вполне сносный завтрак или ужин. Могу сварить хороший колумбийский кофе.

– Нет, спасибо, – откликнулась Настя из комнаты.

Когда Караваев вернулся из кухни, она сидела на диване. Комнату постепенно окутывал сумрак.

– А кем ты работаешь? Геологом?

– Нет, Настя, не геологом. Есть такая профессия – Родину защищать, так вот я ей отдал всю свою жизнь.

– Расскажи мне о папе, как он погиб, – задумчиво попросила Настя.

– Это случилось в ноябре 85-го. Отряд он формировал сам. Я тогда срочную служил, мне оставалось четыре месяца до дембеля. До этого я с ним ещё в двух операциях участвовал, старшину от него получил, к ордену Красной Звезды тоже он представлял. Подошёл и говорит: «Приказывать не имею права, знаю, что скоро домой, но прошу. Случай особый, желторотиков не беру, нужны зубры, а мы с тобой ходили и возвращались. Вот и сейчас должны вернуться, обязательно должны, иначе задание не выполнить».

Набрал он, почитай, без малого роту, двадцать пять человек, и у каждого за плечами по полдюжины боевых операций. Для меня это был четырнадцатый поход в Пакистан. А боевое крещение в Афгане принял через неделю, как прибыл, думал, там и служить придётся, ан нет. Афган для нас стал лишь перевалочной базой, приехали, адаптировались – и в Пакистан. На той войне первое ранение получил и боевых друзей оставил, вновь первую любовь встретил и окончательно потерял…

Отец твой погиб не скажу глупо, но случайно. Я шёл за мальчишкой-проводником, он следом за нами. Шли по узкому карнизу ущелья – козья тропа, чуть шире ступни. Камень у него из-под ноги выскочил, он и сорвался, никто даже среагировать не успел. Был бы он пониже ростом, шаг был бы уже, прошёл бы мимо и даже не зацепился, а тут… такая вот беда.

Павел Андреевич надолго погрузился в молчание. Воспоминание захватило его.

⠀⠀

 * * *

«Хирург» оглянулся на шум камнепада, а капитана за спиной не было.

– Сорвался, – глядя вниз, сказал Найк. – Даже не пикнул.

Решение пришло молниеносно.

– Отряд, слушай мою команду, я старшина роты, позывной «Хирург», принимаю командование на себя. Возвращаемся до того места, где вдвоём стоять можно. Будем поднимать горизонт. Проводник говорит, там тропа шире, но кислорода меньше, у него там кровь носом шла, поэтому он там не ходит. Встречаемся с ним на перевале. Радиста беречь пуще жизни. Накиньте на него верёвку, чтоб вниз не сбежал.