Долгая дорога домой

…Ел Караваев сосредоточенно молча, не получая от данного процесса никакого удовольствия, ел просто для того, чтобы насытиться, четверо суток полуголодного существования давали о себе знать. От добавки отказался.

– А готовить ты не умеешь, – выдохнул Караваев, глядя в глаза Насти.

– Слава Богу, тебя мама не слышит. Это она готовила, у меня просто сил на это не было. Я как тебя по телику увидела, так вся словно замерла в ожидании, но тебя больше не показывали ни по одному каналу.

– Ну, значит, не всё потеряно. А я уж грешным делом подумал, что здесь мне не рады. Сюрприз-то твой где?

– Ты с ними разминулся, они ушли перед самым твоим приходом. Точнее, я их выпроводила.

– Ох, и жестокая же ты дочь…

– Нет, просто я любящая женщина. Мыться пойдёшь или сразу спать ляжешь?

– Спать.

– Тогда иди в спальню, ложись, а я отключу все телефоны, чтобы тебе не мешали.

– Мой никогда не трогай, это не просто телефон, это ещё и граната. Может взорваться при неправильном обращении.

– Ты мне после список составь, что я ещё не должна трогать.

– Более того, я тебе дам целый том инструкций и правил поведения в различных ситуациях.

– Ты меня вербуешь?

– Нет, просто не хочу тебя подвергать ненужному риску. Спасибо маме за обед, надеюсь, это никогда больше не повторится.

– Ты хочешь сказать, что никогда не пойдёшь к ней в гости?

– Если только этого нельзя будет избежать. Встречу всегда можно перенести куда-нибудь на нейтральную территорию: кафе или ресторан, и расходы я с удовольствием возьму на себя.

– Ладно, иди спать, поживём, увидим. Кажется, я начинаю понимать, из-за чего мать с отчимом не ладили.

– Как в старом еврейском анекдоте?

– Каком?

– » – Ребе, разведите нас с женой.

– А в чём дело, Изя, разве Сара не готовит вам кушать?

– Более того, она заставляет это ещё и есть».

– Ха-ха-ха, – рассмеялась Настя. – Пожалуй, с папой вы неплохо споётесь! Ваш юмор весьма схож.

– Я так много должен тебе сказать, что перенесу-ка свой сон на попозже.

– Звучит интригующе, но всё же лучше будет, если ты ляжешь в постель, лёжа тоже можно разговаривать, а чтобы ты не чувствовал себя неловко, я пристроюсь у тебя на плече. Не возражаешь?

– Нисколько.

Когда Настя устроилась у него на плече и прижалась к нему всем телом, Караваев прошептал:

– Выходи за меня замуж.

– А почему шёпотом?

– А чтобы тебя не спугнуть, моя юная лань. Ты ведь мне уже один раз отказала.

– А чего так вдруг, не скоро ли?

– Жить тороплюсь. Смерть она всегда рядом ходит, то подступит, то отступит, а так, может, подальше отойдёт.

– Ты уже был женат?

– Да, давно, лет двадцать тому назад. Это было в Чили. Двенадцать лет пролетели как один день.

– И больше не женился?

– Не встретил такую, как ты, вот и не женился…

– Странный ты какой-то, замуж зовёшь, а самого главного девушке не сказал. Зачем я тебе?

– Все эти четыре дня я думал о тебе, о себе и мечтал о нас. Я привёз тебе подарок из Питера, думаю, ты будешь ему рада.

– Что за подарок?

– Обручальное кольцо с бриллиантом. Я люблю тебя, Настя!

– Уф, я думала, ты не осмелишься мне это сказать…

Она привстала на локте и заглянула ему в глаза. Что она хотела в них увидеть, она и сама не знала, но через минуту она поцеловала его и заявила:

– А всё-таки ты плут! Другой бы на твоём месте встал перед девушкой на колено, протянул свой подарок и клялся в своей преданности и любви, умоляя стать его женой на веки вечные, а ты – прозаик. Спокойно, буднично, спустился со своих высот и…

– …всё встало на место. Нет, милая моя, я просто устал умирать, к тому же давно пора подумать и о наследнике. Мне предложили перейти на тренерскую работу. С понедельника я инструктор по подготовке, начинается спокойная, размеренная, осёдлая жизнь, так что имею право на свой кусочек семейного счастья. Так как, тебе нужно время на подумать? Или ответишь сразу…

– А как же конфетно-букетный период?

– Это я сейчас ускорю.

С этими словами Павел Андреевич взял свой телефон, потыкал в нём пальцем и, отложив его в сторону, выдохнул:

– Всё, через двадцать четыре часа у тебя будут и конфеты, и букет, и столик в ресторане, можешь пригласить своих и объявить о помолвке.

– Я вроде бы ещё не сказала «да»…

– Разве? Я думал, что твой поцелуй и есть положительный ответ на моё предложение. Ну, раз нет, тогда просто сходим, поужинаем.

– Какой же ты всё-таки категоричный, не любишь полутонов. У тебя всё либо чёрное, либо белое.

– Совершенно верно, ненавижу серость…

– Эти четыре дня я тоже много думала о тебе и о нас, только всё было менее конкретно… Я согласна! Я постараюсь научиться ждать… Эти четыре дня ада стали большим испытанием для меня, и вот ты вернулся и обещаешь мне рай на земле. Разве я могу отказаться от него? От тебя? Конечно, нет.

– Кто-то, помнится, обещал, что не будет капризничать? А ты всё-таки капризный ребенок.

– Нет, я просто кокетливая женщина.

– Ну, вот видишь – значит, не всё в моей жизни чёрно-белое и красное, ты добавляешь ещё и полутона. Прям не жена, а художница…

– Послушай, а у тебя есть дети?

– Не исключено. Монахом не был, но никто претензий не предъявлял.

– А хочешь?