Долгая дорога к свободе. Автобиография узника, ставшего президентом

Следующее место моего проживания являлось скорее заповедником, чем убежищем. Это была ферма Лилислиф, расположенная в Ривонии, пасторальном северном пригороде Йоханнесбурга, куда я переехал в октябре. В те дни Ривония состояла в основном из ферм и мелких сельских хозяйств. Наше движение приобрело фермерский дом и некоторую собственность для сельскохозяйственной деятельности, чтобы иметь безопасное место для тех, кто находился в подполье. Дом был старым, нуждался в ремонте, и в нем никто не жил.

Предлогом для моего появления на ферме стало то, что я якобы был слугой, который должен присматривать за домом, пока мой хозяин не вступит во владение им. Я взял псевдоним Дэвид Моцамайи, это было имя одного из моих бывших клиентов. На ферме я носил простой синий комбинезон, являвшийся униформой для чернокожего слуги. В течение дня в доме находились различные рабочие, строители, маляры, которые ремонтировали сам дом и расширяли хозяйственные постройки. Мы хотели, чтобы в доме было оборудовано несколько небольших комнат для размещения в них других людей. Все рабочие были африканцами из городка Александра, и они называли меня официантом или боем, не удосуживаясь спросить мое имя. Я готовил для них завтрак, а немного позже – чай. Они также посылали меня с разными поручениями по ферме или велели мне подмести пол или убрать мусор.

Как-то днем я в очередной раз приготовил им чай. Когда они собрались, я передал по кругу поднос с чашками, чайником с чаем, молоком и сахаром. Каждый взял по чашке и налил себе чай. Один из парней рассказывал какую-то историю, и я подошел к нему с подносом. Он взял чашку чая, но, сосредоточившись на своей истории, держал чайную ложку в воздухе, используя ее для жестов, а не для того, чтобы положить себе сахар. Я постоял рядом несколько минут и затем в легком раздражении начал отходить. В этот момент он заметил меня и резко сказал: «Официант, вернись! Я ведь еще не отпустил тебя!»

Многие рисовали идеалистическую картину демократичной природы африканского общества, и, хотя в целом я согласен с ней, истина заключается в том, что африканцы не всегда относятся друг к другу как к равным. Индустриализация сыграла большую роль в изменении представлений городских африканцев о своем статусе, они стали ориентироваться в этом вопросе на нормативы белого общества. Для этих людей я был низшим существом, слугой, человеком без профессии, и поэтому ко мне относились с презрением. Я так хорошо сыграл свою роль, что никто из них не заподозрил, что я на самом деле не тот, кем кажусь.

Каждый день на закате рабочие возвращались по домам, и я оставался один до следующего утра. Я наслаждался этими часами тишины, но в большинстве случаев по вечерам я покидал ферму, чтобы принять участие в различных собраниях, и возвращался домой уже глубокой ночью. Я часто чувствовал себя некомфортно, возвращаясь в такое позднее время в то место, которое знал не очень хорошо и где жил нелегально под вымышленным именем. Помню, как однажды ночью довольно сильно испугался, когда мне показалось, что кто-то прячется в кустах. Я тщательно исследовал всю эту местность, но никого не обнаружил. Борцу за свободу, действующему в подполье, приходится даже спать очень чутко.

Через несколько недель ко мне на ферме присоединился Раймонд Мхлаба, который приехал из Порт-Элизабет. Раймонд являлся талантливым профсоюзным деятелем, членом исполкома филиала АНК в Капской провинции и Коммунистической партии. В ходе Кампании гражданского неповиновения он стал первым лидером АНК, арестованным полицией. АНК выбрало его в качестве одного из первых кандидатов для руководства военизированными формированиями «Умконто ве сизве». Он приехал на ферму, чтобы подготовиться вместе с тремя другими активистами АНК к отъезду в Китайскую Народную Республику для прохождения там военной подготовки (мы восстановили те контакты, которые Уолтер Сисулу установил еще в 1952 году). Раймонд общался со мной две недели и дал мне более четкое представление о проблемах, с которыми столкнулся АНК в восточных районах Капской провинции. Я также заручился его помощью в подготовке устава «Умконто ве сизве». В этом вопросе к нам присоединились также Джо Слово и Расти Бернштейн, которые приняли самое активное участие в его составлении.

После отъезда Раймонда ко мне на какое-то время присоединился Майкл Хармель, ключевая фигура Коммунистической партии в период ее подполья, основатель Конгресса демократов и редактор журнала «Либерэйшн». Майкл был блестящим теоретиком, работал над политическими вопросами для Коммунистической партии. Ему требовалась спокойная обстановка и безопасное место, чтобы иметь возможность заниматься своим делом, ни на что не отвлекаясь.