Долгая дорога к свободе. Автобиография узника, ставшего президентом

Через месяц после этого визита я получил известие от Винни, что ее последняя просьба о новом посещении была отклонена властями на том абсурдном основании, что я якобы не желал встречаться с ней. Я немедленно договорился о встрече с лейтенантом Принсом, который в то время являлся начальником тюрьмы, чтобы подать протест по данному поводу.

Лейтенанта Принса нельзя было отнести к числу людей с утонченными манерами. Когда я зашел к нему в кабинет, спокойно и без какой-либо враждебности объяснил сложившуюся ситуацию. Я заявил, что данная ситуация абсолютно неприемлема и что моей жене должно быть предоставлено разрешение на посещения.

Начальник тюрьмы, казалось, пропустил мимо ушей все мои аргументы и, когда я закончил, заявил: «Мандела, твоя жена всего лишь ищет огласки». Я ответил ему, что мне это замечание кажется возмутительным. Прежде чем я закончил, он произнес нечто настолько оскорбительное и нелестное в адрес моей жены, что я вышел из себя. Я вскочил со стула и двинулся к лейтенанту вокруг стола. Принс начал отступать, однако я тут же пришел в себя и вместо того, чтобы наброситься на него с кулаками (как мне хотелось сделать), я обрушился на него с проклятьями. Я не из числа тех, кто практикует данный метод, однако в тот день я нарушил свой собственный принцип. Я заявил, что он презренный человек без чести и совести и что, если он когда-нибудь повторит те же самые слова, которые я только что услышал, я уже не буду сдерживаться.

Закончив свою гневную речь, я повернулся и выскочил из его кабинета. Уходя, я увидел в коридоре Ахмеда Катраду и Эдди Дэниэлса, но даже не поздоровался с ними, возвращаясь в свою камеру. Несмотря на то, что я заставил лейтенанта Принса замолчать, он вынудил меня потерять самообладание, и я был склонен считать это своим поражением.

На следующее утро после завтрака в мою камеру вошли двое надзирателей и сообщили, что меня ждут в главном офисе тюремной канцелярии. Когда я добрался до офиса, меня окружили полудюжины вооруженных охранников. В стороне стоял лейтенант Принс, а всем этим действием руководил уорент-офицер, являвшийся тюремным прокурором. Атмосфера была весьма напряженной.

– Ну что ж, Мандела, – сказал тюремный прокурор, – я слышал, что вчера ты славно провел время. Однако сегодня тебе будет уже не так приятно. Я обвиняю тебя в том, что ты оскорблял начальника тюрьмы и угрожал ему. Это серьезное обвинение.

Затем он вручил мне судебную повестку.

– Желаешь что-нибудь сказать? – спросил он.

– Нет, – ответил я. – Вы можете поговорить по этому вопросу с моим адвокатом.

Затем я попросил, чтобы меня отвели обратно в камеру. Лейтенант Принс во время всей этой сцены не произнес ни слова.

Я сразу же понял, что мне следует сделать: подготовить встречный иск с обвинением всех представителей тюремной системы, начиная с лейтенанта и заканчивая министром юстиции, в совершении должностных преступлений. Я собирался обвинить всю тюремную систему в целом как расистское учреждение, которое стремилось увековечить превосходство белых. Я намеревался превратить свое дело в повод для серьезного разбирательства и заставить своих оппонентов пожалеть, что они предъявили мне обвинение.

Я попросил Джорджа Бизоса представлять меня на суде, и вскоре была назначена наша встреча. Перед визитом Джорджа я предупредил тюремные власти, что намерен передать ему письменное заявление. Меня спросили, по какой причине я хочу это сделать, и я откровенно ответил, что предполагаю, что комната для консультаций прослушивается. Тюремная администрация отказала мне в этом, заявив, что наше общение должно проходить исключительно в устной форме. Я в ответ указал, что она не имеет права отказывать мне в передаче письменного заявления и что такой отказ только подтверждает мои подозрения в отношении возможного прослушивания.

Как я предполагал, тюремная администрация опасалась, что Джордж мог передать мое письменное заявление средствам массовой информации. Это, действительно, являлось частью разработанной нами тактики действий. Она также была обеспокоена тем, что я мог использовать Джорджа в качестве посредника для связи с Оливером Тамбо, находившимся в Лусаке, и допускала, что мое письменное заявление будет содержать конфиденциальную информацию для него. Я раньше уже прибегал к помощи Джорджа для таких целей, однако в данном случае отказался от этого.