Долгая дорога к свободе. Автобиография узника, ставшего президентом

В 1978 году, после того как мы потратили почти пятнадцать лет борьбы за право получать новости, тюремные власти предложили нам компромисс. Вместо того чтобы мы получали газеты или слушали радио, они запустили собственную службу новостей, которая заключалась в ежедневной передаче по внутренней связи тюрьмы сводки новостей.

Эти сводки были далеки от объективности и полноты. Несколько тюремных цензоров острова Роббен составляли краткое изложение событий, составленное из других ежедневных радиосводок. Передачи состояли из хороших новостей для правительства Национальной партии и плохих новостей для всех его противников.

Первая передача открылась сообщением о смерти Роберта Собукве. Другие сообщения касались побед, одержанных войсками Яна Смита в Родезии, и арестов противников правительства в Южной Африке. Несмотря на искаженный характер новостей, мы были рады слышать их и гордились тем, что могли читать между строк и делать обоснованные предположения, основанные на замалчивании цензорами очевидных фактов и их неизбежных упущениях при купировании новостей.

В октябре 1978 года мы узнали из тюремной службы новостей, что Балтазара Форстера на посту премьер-министра сменил Питер Виллем Бота. При этом тюремные цензоры отфильтровали тот факт, что Балтазар Форстер ушел в отставку в результате появившихся в прессе разоблачений о нецелевом использовании государственных средств Министерством информации.

Я мало что знал о Питере Боте кроме того факта, что в свое время он был воинственным министром обороны и выступал за активное участие регулярных южноафриканских войск в гражданской войне в Анголе в 1975 году. У нас не сложилось впечатления, что на посту премьер-министра он может стать реформатором.

Недавно мне удалось прочесть авторизованную биографию Балтазара Форстера (это была одна из книг, имевшихся в тюремной библиотеке). Я открыл для себя, что он был человеком, готовым заплатить за свои убеждения: во время Второй мировой войны он попал в тюрьму за публичную поддержку нацистской Германии и прогерманскую пропаганду. Мы не жалели, что Балтазар Форстер ушел со своего поста. При нем репрессии против борцов за свободу приобрели невиданный ранее масштаб.

Но даже и без нашей выхолощенной тюремной радиопередачи мы научились узнавать те новости, которые тюремные власти считали нежелательными для наших ушей. Так, мы смогли узнать об успешной освободительной борьбе в Мозамбике и Анголе в 1975 году и их становлении как независимых государств с революционными правительствами. Похоже, ветер перемен подул в нашу сторону.

В рамках установки тюремной администрации на повышение уровня информированности заключенных на острове Роббен у нас появился свой собственный кинотеатр. Почти каждую неделю мы смотрели фильмы на большом листе бумаги в комнате, примыкающей к нашему коридору. Позже лист бумаги заменили на настоящий экран. Просмотр кинофильмов был прекрасным развлечением, бегством от унылой тюремной жизни.

Первыми фильмами, которые мы посмотрели, были немые черно-белые голливудские боевики и вестерны, снятые практически еще до моего рождения. Как мне помнится, одним из первых был фильм «Знак Зорро» с Дугласом Фэрбенксом, который был снят в 1920 году. Тюремные власти, похоже, питали слабость к историческим фильмам, особенно к тем, в которых содержался строгий моральный посыл. Так, среди первых фильмов (на этот раз – цветных и звуковых) нам показали «Десять заповедей» с Чарлтоном Хестоном в роли Моисея, «Король и я» с Юлом Бриннером и «Клеопатра» с Ричардом Бертоном и Элизабет Тейлор.

Фильм «Король и я» нас очень заинтересовал, потому что в нем изображалось столкновение ценностей Востока и Запада и, как нам показалось, проводилась мысль о том, что Западу есть чему поучиться у Востока. Фильм «Клеопатра» нам показался спорным. Многие из моих товарищей раскритиковали то, что царицу Египта играла американская актриса с глазами цвета фиалок и жгучая брюнетка, пусть даже и красавица. Критики утверждали, что, таким образом, этот фильм являлся примером западной пропаганды, которая стремилась скрыть тот факт, что Клеопатра была африканкой. В свою очередь, я, пользуясь случаем, рассказал, что во время своей поездки в Египет видел великолепную скульптуру молодой Клеопатры с кожей эбенового цвета, как у негритянки.