Долгая дорога к свободе. Автобиография узника, ставшего президентом

Генерал Виллемс на секунду задумался, а затем сказал: «Мандела, как вы знаете, я не политик. Я не могу сам обсуждать такие вопросы, поскольку они выходят за рамки моих полномочий». Затем он сделал паузу, как будто что-то только что пришло ему в голову, и произнес: «Так сложилось, что министр юстиции как раз сейчас находится в Кейптауне. Возможно, вы сможете встретиться с ним. Я это сейчас выясню».

Затем генерал позвонил министру и через несколько минут, повернувшись ко мне, сообщил: «Министр велел мне привезти вас к нему». Мы покинули резиденцию генерала и в его машине направились к резиденции министра в Кейптауне. Нас сопровождала лишь одна машина с охраной. Легкость и быстрота, с которыми была организована эта встреча, заставили меня заподозрить, что правительство, возможно, спланировало ее заранее. Так это или нет, не имело значения. Было важно лишь то, что нам представилась возможность сделать первый шаг к организации переговоров между сторонами.

Коби Коэтси тепло приветствовал меня в своей официальной резиденции в Кейптауне, и мы расположились в удобных креслах в его гостиной. Он принес извинения за то, что у меня не было возможности сменить тюремную робу. Наша беседа продолжалась три часа, и я был поражен его искушенностью и готовностью слушать своего собеседника. Он задавал четкие и актуальные вопросы, которые, в первую очередь, касались проблем, разделявших правительство и АНК. Он поинтересовался у меня, при каких обстоятельствах мы были бы готовы приостановить свои вооруженные акции, выступал ли я от имени всего руководства АНК, предусматривал ли я какие-либо конституционные гарантии для национальных меньшинств при новом режиме в Южной Африке. Хотел бы еще раз повторить, что его вопросы касались сути проблем, которые разделяли правительство Национальной партии и руководство Африканского национального конгресса.

После того как я дал ответы на эти вопросы (во многом такие же, как и Группа видных деятелей Содружества наций), я почувствовал, что Коби Коэтси хочет подвести итог нашей беседе и принять определенное решение. «Каким должен быть следующий шаг?» – спросил он. Я ответил ему, что хотел бы встретиться с президентом страны Питером Ботой и министром иностранных дел Фредериком Пиком Ботой. Коби Коэтси отметил это в маленьком блокноте, который он держал рядом с собой, и сказал, что направит мой запрос по соответствующим каналам. Затем мы пожали друг другу руки, и меня отвезли обратно в мою одиночную камеру на первом этаже тюрьмы «Полсмур».

Я был весьма воодушевлен. Я почувствовал, что правительство стремится преодолеть тупиковую ситуацию в стране и оно осознало, что придется отказаться от своих прежних позиций. В смутно обозначившихся призрачных очертаниях будущих переговоров я увидел зачатки компромисса между конфликтующими сторонами.

Я не стал никому рассказывать о состоявшейся встрече. Я хотел, чтобы вначале, действительно, начался переговорный процесс. Иногда бывает полезно представить своим коллегам то, что уже является свершившимся фактом. Я был уверен, что, тщательно изучив ситуацию, мои коллеги в тюрьме «Полсмур» и в Лусаке поддержали бы меня. Однако после такого многообещающего начала ничего не происходило, все оставалось по-прежнему. Недели, а затем и месяцы проходили без какой-либо реакции со стороны Коби Коэтси. Придя в некоторое расстройство, я написал ему еще одно письмо.

91

Хотя я и не смог в то время получить на свои вопросы прямого ответа от министра юстиции Коби Коэтси, были вполне определенные признаки того, что правительство постепенно готовило меня к перемене обстановки и к другому образу жизни. За день до Рождества подполковник Гави Маркс, заместитель начальника тюрьмы «Полсмур», после завтрака зашел в мою камеру и довольно небрежно спросил: «Мандела, а не хотите ли вы взглянуть на город?» Я не был уверен, что правильно понял его, но решил, что нет ничего плохого в том, чтобы ответить: «Да, хочу». «Хорошо, – сказал он, – тогда пойдемте». Я прошел с подполковником через пятнадцать металлических дверей между моей камерой и тюремными воротами и, когда мы вышли наружу, обнаружил, что нас уже ждала его машина.

Мы въехали в Кейптаун по прекрасной дороге, которая шла параллельно побережью. Подполковник Гави Маркс не имел в виду никакой конкретной цели нашей поездки и просто неторопливо двигался по городу. У меня захватывало дух от того, что можно наблюдать за простыми людьми вне тюремных стен: за стариками, сидевшими на солнце, за женщины, делавшими покупки, за прохожими, которые выгуливали собак. Именно по этим сценам повседневной жизни больше всего скучаешь в тюрьме. Я чувствовал себя любопытным туристом в незнакомой и замечательной стране.