Долгая история (СИ)

— И тебе не хворать! — бодро кивнула Вика.

Она размотала из салфеток целый калач с маком и начала отщипывать от него приличные куски. Те отправлялись за край зубца, где их на лету ловили птицы.

— Давно с тобой не тусовались, — наблюдая за ней, миролюбиво заметил Лотков. Без упрёка так, но с определённой меланхолией.

— М-мда, — глядя на ворон, протянула Вика. — Чумихина магспирантура жрёт меня без соли и специй.

— Угу. А меня и без столовых приборов! — охотно поддержал Мишка, прислоняясь спиной к декоративной каменной башенке.

— А ещё, кстати, — Вика то ли фыркнула, то ли хихикнула, — Слава меня к тебе, вроде как, ревнует.

Если бы Мишка в данный момент что-нибудь ел (по правде, он возлагал определённые надежды на процент от булочки в Викиной руке, но ему пока ничего не перепало), он бы этим подавился.

— Он прикалывается? Мне казалось, вся школа в курсе, что у меня с Софьей… Ну, что, — замялся он и, махнув рукой, возмутился: — Тогда чего он к Юре не ревнует? Это хоть логичнее!

Теперь Вика не только фыркнула, но и закатила глаза.

— Блин, ну Мишка, ты же парень! Почему я должна тебе объяснять, как у вас работает мозг? — она вздёрнула треугольные брови и отмахнулась от наглой вороны, попытавшейся выдернуть еду у неё из руки. — Слава — Юрин лучший друг, а я — девушка его лучшего друга. Да у него на меня психологический блок воттакенных размеров! Даже если исключить из этого уравнения Юрин характер сам по себе, он скорее сожрет своё сердце и печенью закусит, чем идентифицирует меня как человеческое существо женского рода, с которым можно замутить.

Другая ворона огрела Вику крылом по голове, сбросив на лицо часть волос. Валялкина зачесала их пальцами назад и выкинула в бездну за стеной остаток калача. Дрессированные вороны, которых к этому времени ощутимо прибавилось, с громким протяжным карканьем крылатым клубком рухнули следом, пока ледяные пучины Тибидохского рва бесследно не поглотили их обед. Мишка с сожалением вздохнул. Булочки с маком он любил, а она вот забыла.

Пока Лотков предавался гастрономической ностальгии, Вика достала из сумки зудильник и принялась раскручивать на блюдце ленту Инстамага. Слава как раз выкинул туда серию фоток с сегодняшней тренировки, сделанных втихаря от Соловья. Фотки были дебильно-дурашливые и уже собрали кучу одобрительных гномиков.

От созерцания её отвлёк замогильный голос у неё над ухом.

— Ты знаешь… я решил. Не могу так жить больше. Я ухожу.

— Куда? — вздрогнула Вика, поворачивая к Мишке голову так быстро, что рисковала свернуть себе шею.

— Откуда. Из магспирантуры. Бросаю, — с той же похоронной интонацией отрывисто сообщил Лотков воронам, наматывающим круги над их макушками, и натужно сглотнул, отчего кадык его дёрнулся вверх-вниз.

У Вики от сердца отлегло. Тьфу ты!..

— Ну и слава Древниру! Молодец! — от души похвалила она, решительно опуская зудильник. Хоть с самим Лотковым в последнее время общалась она не так чтобы часто, но от Софьи о прелестях Поклёповской магспирантуры была наслышана. — Ну и что у тебя вид как у суицидника? Это же праздник! Ура!

Вика вскинула вверх руки, и фонтан крошек из салфеток, в которых лежал калач, взлетел вверх и посыпался им на макушки, словно конфетти. Ребята тут же начали отряхиваться, так как обрадованные птицы, завидев новые «кормушки», заложили вираж и пошли в атаку.

— Серьёзно, Лотков, перестань страдать на ровном месте, — отмахавшись от ворон, которые теперь чёрным одеялом опустились на стену и принялись важно сновать у них под ногами, склевывая попадавшие с людей крошки, громко и уверено продолжила Вика. — Перепоступишь спокойно к Медузии или Зубодерихе. Ну год потеряешь — пф-ф, тоже мне проблема! В Тибидохсе, по-моему, и пять лишних лет поторчать можно — не заскучаешь так уж точно! Если подсуетишься прямо сейчас, может и до следующей весны набора ждать не придётся, — она пожала плечами. — Только март. У Медузии наверняка группа по твоей специальности ещё недоукомплектована. А если даже и да, то на выпускных всё равно треть желающих отсеется, передумают или баллы не доберут. Так что ты вообще в шоколаде.

Мишка вздохнул и отпихнул носком туфли ворону, позарившуюся на позолоченную застежку вышеупомянутой же обуви. Ворона ударила крыльями и громко каркнула, возмущенная до глубины души. Ей завторили другие.