Долгая история (СИ)

В кольцевом коридоре, по которому можно было сократить путь до соседней башни, на отрезке, по обе стороны вымощенном стеклом, за которым клубились сизые тучи, страдала Вика. Причиной её страданий был Тарарах, огромной волосатой лапищей по-отечески нежно придерживающий Валялкину за предплечье и что-то одухотворённо ей втирающий. Громкий бас питекантропа разносился по всему переходу, так что у его монолога не было ни единого шанса остаться загадкой для посторонних ушей: Тарарах в очередной раз вербовал Вику в ветеринарные ряды, расписывая ей все прелести двухмесячных гарпинят, которых требовалось понянчить, пока он проводит урок с младшекурсниками в Запретной Роще. Вика улыбалась, кивала, то и дело поглядывая на придерживающую её руку, но Бейбарсов даже с расстояния в десять шагов мог прочитать на её лице, что она с большим энтузиазмом сиганёт в кипящую лаву, чем согласится два часа понянчить и человеческих младенцев — забудьте о гарпиях!

Бейбарсов чуть не расхохотался. Ну просто волшебно, что питекантроп, похоже, этого выражения на её лице в упор не замечал, или настолько выдавал желаемое за действительное, что радикально переосмысливал значение оного.

Тарарах продолжал втирать. Вика кидала по сторонам тоскливые взгляды, страдая от своей вежливости.

Ну что ж, дама явно была в беде. И хотя конкретно в его, Юрином, случае себе дешевле было её там и оставить — более того, от вышеупомянутой дамы несколько дней тому поступила именно такая директива, и её Бейбарсов добросовестно придерживался вплоть до сегодня, — Юра прикинул, что Валялкина, без сомнений, имела в виду все случаи, кроме этого.

У него было слишком хорошее настроение. А как известно, слишком хорошее настроение почти в той же степени, что и настроение прескверное, не располагает людей делать так, как им велено.

Летящей походкой Юра подрулил к парочке на мосту.

— А, вот и ты! — с облегчением объявил он Вике, оторвавшейся от созерцания потолка и заметившей его уже на расстоянии полудесятка шагов.

— Здрасте! — отдал Тарараху дань уважения Бейбарсов.

Питекантроп, которого перебили на середине фразы, по инерции смикшировал её конец с ответным приветствием, отчего потерялся словесный смысл обоих.

— Идем очень быстро, Медузия уже тридцать три минуты ждёт! — бесцеремонно подхватывая Вику под локоть и таким образом отвоёвывая у преподавателя ветеринарной магии, пока его не уличили в бессовестном вранье, повёл её в обратную сторону Юра.

— Я извиняюсь, её просто очень ждут, полчаса ищу!.. К слову, мама передавала вам привет, забыл сказать! — замаскировал своё утверждение чистейшей правдой Бейбарсов и широко улыбнулся через плечо.

— До свиданья! Извините! — подхватила Вика.

— Юрка, а ну постой!

— Как там с твоей научной работой-то? — когда Юрина улыбка погасла, как фонарь на рассвете, и он затормозил, ласково осведомился Тарарах.

— Какая ра- А-а!.. Чудесно, великолепно! Огромное спасибо, что разрешили мне работать на ваших уроках, вы меня просто спасли! — пламенно поблагодарил Бейбарсов, пихая Валялкину в спину, чтоб ускорялась. Но той намекать не нужно было.

— А что за тема хоть? — повысив зычный голос, разнёсшийся по круговому коридору и заставивший стёкла еле слышно дребезжать, осведомился у их стремительно удаляющихся спин питекантроп.

— Без понятия, — вяло (совесть всё же нагнала его на повороте и тюкнула острым клювом в макушку) пробормотал Юра, и Вика, выскользнув из захвата его локтя, тихо расхохоталась в рукав свитера.

— Это было ужасно бездарное враньё, — рецензировала она.

— Но прокатило.

Вика тонко улыбнулась.

— Тарарах совсем не дурак… как и академик. Дураки столько на свете не живут.

— Ну, Сарданапал точно не дурак, — качнув головой, уверено заявил Юра. — Хотя прикидывается напостой, и талантливо. Но Тарараху давно пора прозреть, что ты к ветеринарке страстью не пылаешь, я бы даже сказал — и не тлеешь!

Вика отмахнулась.

— Да знает он прекрасно! Просто не может смириться, что я такой «талантище» в землю зарываю и сверху бетон лью. Пытается брать измором, по принципу стерпится-слюбится. Уверен, что я потом буду жалеть, — от абсурдности подобного предположения её неожиданно снова разобрал смех.

Юра оценивающе покосился на Валялкину. Он не исключал, что за свой благородный жест вот-вот незаслуженно отгребёт от оскорблённой дамы. Но Вика, на удивление, ржала и не выказывала явных признаков враждебности. Неявных, впрочем, тоже.

Парень радостно осклабился, сбавляя шаг — Тарарах исчез за поворотом, и можно было перестать спешить «к Медузии».

— Что, попустило?

Вика, понимая, что это уточнение относится не к её наконец прекратившемуся смеху, повернула голову и на ходу несколько мгновений пристально изучала Юру.

— Да. Попустило! — широко улыбнувшись, наконец заключила она. Выглядела Валялкина и впрямь довольной, причём довольной собой.

— Слава Древниру! — мимолетно воздев руки, уронил их парень. — Теперь скажешь, что это такое было?

— Ни в жизни! Нихрена я тебе не скажу, понял? — округлила она почти неоново-голубые глаза.