Долгая история (СИ)

Вадим, сунув руки в карманы длинного тёмного пиджака нараспашку (в котором ему явно должно было быть холодно, но вряд ли его организм в подобном состоянии это замечал), прошелся взад-вперёд плавающей походкой, на обратном пути скользнув беглым взглядом по кипящему за Софьиной спиной вареву.

— Что это там у тебя?

Софья открыла рот, ещё не зная, собирается соврать или сказать правду.

— Не отвечай, — скривившись, вяло отмахнулся от неё рукой Вадим, избавив от необходимости выбора.

Ведьма, переступив с ноги на ногу, обхватила себя руками. Маг снова встал у парапета и полез в карманы джинс. Со второй попытки вытащил из левого свёрток с мятыми самокрутками и сунул одну в зубы.

— Хошешь? — повернувшись к Софье, невнятно осведомился он, показывая вторую самокрутку. Но спрашивал просто так. Чувствовалось: если она согласится — не даст. Не из заботы, а из жадности.

Бейбарсова неодобрительно покачала головой. Вадим, как и ожидалось, не расстроился и сунул лишнюю самокрутку в зубы к первой, остальные снова затолкал в карман, поглубже.

— Что это? — наблюдая, как магспирант поджигает оба мятых бумажных конца и затягивается; как быстро, почти на половину длины тлеет бумага и то, что в неё завернуто, осведомилась Софья.

— О, всего понемножку, — пробормотал Вадим с лёгкой самодовольной улыбкой и задумчиво поковырял носком ботинка талый слипшийся снег, кое-где ещё лежащий островками на мокрой крыше. — Не переживай, перед тобой не откинусь — я сам отмеряю все дозировки. А, как я только что сказал, специально дохнуть я не собираюсь.

Вторая затяжка уничтожила ещё треть обеих сигарет, осветив желтое, болезненное лицо с густыми бровями-крыльями зловещим красным бликом. Дыма Вадим почти не выдыхал.

— Любовь — гребаная мясорубка, которая перемалывает все твои органы — мозги в первую очередь — в фарш. Добавляет туда дерьма по вкусу, а потом жарит из этого аппетитную котлетку, которую всем хочется отведать.

— Угу. Я вот недавно попробовала. Сначала было вкусно, а потом — не очень! — согласилась Софья, уже со своей сигаретой стоя у парапета.

Три красных уголька попеременно разгорались и потухали во тьме: один её, и два напротив, словно глаза какого-то Тартарианского чудища.

Вадим холодно, без симпатии посмотрел на одногруппницу.

— Да что ты знаешь? Ты нихрена не знаешь о любви. О настоящей, — дернув впалой скулой, вяло растягивая слова, заклеймил он её и отвернулся.

Софья напомнила себе, что на невменяемых не обижаются, но всё равно обиделась. Это было по больному. Она хотела много чего сказать в ответ, но не нашла, как.

Они докуривали молча.

— Я это сделаю, — щелчком пальца отправляя в черноту за краем два малюсеньких окурка, спокойно и уверенно вдруг произнёс Вадим, глядя куда-то перед собой. — Сварю зелье, и она передумает. Переменится.

— О чем ты? — вздрогнула Софья. — Хочешь накачать Зою приворотом? Совсем башку задымило? Кроме того, что это просто низко и в картину твоей «настоящей любви» не очень-то вписывается — он не действует на уже влюбленных!

Вадим презрительно фыркнул и качнулся — на ногах он теперь стоял совсем нетвердо, и если бы на крыше было больше света, Софья бы разглядела, что глаза у него стали совсем красные, слезящиеся и какие-то… одержимые.

— Какой к лешиному суку приворот — игрушки для втюрившихся тринадцатилеток! Я сварю другое. Создам другое. Настоящее, не с временным эффектом — а чтоб навсегда. И чтоб искренне.

— Такое создать в принципе невозможно. Это оксиморон***.

— У меня получится. У меня даже есть уже… — смазано щелкнул пальцами и бессильно уронил руку Вадим, не пожелав договаривать окончание фразы.

— Я сделаю его. Может полжизни положу, но сделаю.

— Неплохо, — кивнув, оценила размах амбиций Софья. — Премию, может, какую и получишь. Но будь уверен, ни один маг не скажет тебе за это открытие спасибо.

— Я не за спасибо работаю, — отрезал Вадим.

— Угу. За неё, значит? Ну допустим, твой посредственный гений достигнет небывалых высот, и ты родишь то, что не удавалось тысячелетиями величайшим магам мира. И что потом? Споишь Зое? Изменишь её, исправишь? Насильно заставишь «искренне» полюбить кого-то, кого она не может полюбить по самой своей природе?

— Да!

Софья долгим взглядом в полутьме посмотрела на профиль воспрянувшего духом магспиранта и, убрав сигарету ото рта, уверенно констатировала:

— Вадим, ты ебанутый.

— Или обдолбанный. Но где же эта тонкая грань? — иронично вопросил Вадим и, скривив рот в подобие ухмылки, качающейся походкой удалился с крыши. Крышку люка ему удалось откинуть только со второго раза, и на лестницу, судя по звуку, он скорее провалился, чем ступил.

— Дурдом, — покачав головой, пробормотала Софья и избавилась от сигареты.