Долгая история (СИ)

Девчонка, остановившись, повернулась к нему.

— А что, удочерить меня хочешь? Лет тебе ещё для этого маловато, мальчик! — ехидно бросила она.

Тут только Бейбарсов понял, что вопрос про куртку её обидел, и виновато замолк. Он даже проглотил обжёгшее его самолюбие «мальчик». Детдомовская смотрела на него некоторое время. Затем уже спокойно и более миролюбиво произнесла:

— Лера. Ну, и что ты будешь делать с этим знанием?

— Посмотрим, — легонько стукнув ладонью по прутьям, улыбнулся Юра. И в порыве снизошедшего на него вдохновения добавил: — В зависимости от того, занята ты сейчас чем-то, или нет. Ну, так не занята?

— Занята, — чуть сдвинув брови, ответила Лера и, повернувшись к нему спиной, не оборачиваясь, ушла — но уже не к группке на детской площадке, а к дому.

Окликать её Юра не стал. Пронаблюдав, как она, на ходу вытаскивая волосы из-под воротника, скрылась в дверях, он отцепился от забора и под колючими взглядами взрослых ребят с площадки двинул оттуда, на ходу набирая Вику.

В школу он вернулся за полчаса до торжественного ужина, у дверей своей комнаты сразу же перехватив Сашку.

— Ой, наконец-то! Ты как сквозь землю провалился, — недовольно проворчала сестра.

— Извини! — миролюбиво улыбнулся Юра.

Сашка, чуть наклонив голову, от чего свет факелов бликом сполз вниз по её распущенным волосам, странно посмотрела на него.

— Всё нормально? — всё так же глядя на него, зачем-то уточнила она.

— Да! Отлично! — дёрнул плечом брат.

У него и вправду всё было отлично. Мерзкое настроение, преследовавшее его весь день, наконец-то улетучилось, что его несказанно радовало. Проходя мимо сестры по коридору, он взял её за руку.

— Пойдём? А то там в Зале Двух Стихий уже скатерти стелят, а я ну зверски голоден!

Сашка хмыкнула.

— Пойдём-пойдём! Но только сначала к нам. Соня придумала кое-что по поводу русалочьей чешуи, тебе надо послушать. Я поэтому тебя искала.

Юра застонал.

— А это может подождать до конца ужина, когда рожи кицунэ испортят мне аппетит?

Но Сашка, качая головой, уже вела его в противоположном выходу из жилых коридоров направлении.

Комментарий к Лис, лань и семейство кошачьих *Сямисэ́н — традиционный японский щипковый трёхструнный музыкальный инструмент. Ближайший европейский аналог сямисэна — лютня.

И-и мы уже перепрыгнули за 100 страниц. На этом этапе я хватаюсь за голову и понимаю, что это будет чертовски долгая история. Однако писаться, думаю, теперь будет быстрее, так как автор немного разгрузился — если вас всё это ещё интересует, конечно.

====== Глубины морские и сердечные ======

Пусть медленно, как сон, растёт прилив,

От полноты немой,

Чтобы безбрежность, берег затопив,

Отхлынула домой.

Пусть колокол вечерний мерно бьёт,

И мирно дышит бриз,

Когда пройду последний поворот,

Миную тёмный мыс.

(с) А. Теннисон. Преодолевая мель

Один из круглых магических светильников, стандартно развешанных по стенам всех жилых комнат, не горел. Софья стояла на стуле и, стряхивая с перстня зелёные искры, водила над пустым железным «тюльпаном» руками, пытаясь заново взрастить в нём трепетную осветительную магию. Отдельные искры, прилипая друг к другу, вливались в пульсирующую изумрудную сферу на дне «тюльпана», из размера горошины уже доросшую до масштабов апельсина.

Софья поймала себя на том, что ужасно хочет апельсин. С ней так бывало: непосредственная визуализация чего-то — прямая или, как в данном случае, обработанная фантазией — рождала и стремительно подогревала до состояния кипения степень её хотения «вот этой штуки». Предложи ей кто-нибудь апельсин пять минут назад, она бы, может, и не отказалась, но и не съела бы сразу. В данную же секунду за апельсин она готова была отчислиться из магспирантуры, изложить прямо в крысиную физиономию Клоппа всё мнение, которое она о нём имела, или вступить в тибидохскую драконбольную сборную. И даже всё это одновременно.

— Слушай, у тебя апельсина где-нибудь не завалялось? — продолжая пасы над светильником и не оборачиваясь, спросила она.

— Это где это, интересно? Под кроватью, в лифчике?.. — Виолетта, на животе растянувшаяся поперёк Сашкиной кровати, мотнула ногой в высоком чёрном носке. — Еда по этому замку ни у кого и нигде ещё не валялась! Нас, моя дорогая, кормят по тюремному режиму: трижды в день, а не двадцать раз за сутки. Девиз пленников этого концлагеря гласит: то, что съедено тобой, съедено другим быть не может!

Изумрудный сгусток света пыхнул и сменил цвет на серебристо-белый. Разом разросшись до размеров мяча, он выскочил из железного «тюльпана» и, покачиваясь, повис над ним. По погруженной в полумрак комнате растёкся радостный жёлтый свет. Софья победоносно вскинула сжатую в кулак руку и спрыгнула со стула под кислое Виолеттино: «До этого мне больше нравилось».