Долгая история (СИ)

Оттаскивая стул на место, Софья поглядела на подперевшую кулаками подбородок Гломову. Та этим вечером была на редкость одета: в штаны и однотонный тёмный свитер. Это был пик её усилий быть собой. Пик этот, впрочем, с лихвой компенсировался вырезом на всю спину, через который торчали бледные лопатки, и широкими синими стрелками под глазами, доходившими едва ли не до ушей. Обыкновенно, по-человечески выглядеть Виолетта не могла, причём складывалось такое ощущение, что не могла уже чисто на психологическом уровне — и это Бейбарсову удручало. Страх быть отвергнутой обществом въелся в разноглазую Гломову настолько глубоко, что вытравить его казалось непосильной задачей. Все попытки же провести с ней дружескую психотерапию сразу же залетали в тупик Виолеттиной агрессивности. Тут уж приходилось выбирать: либо заткнуться и молчать, либо быть перенесенной в категорию лютых врагов вслед за Викой.

Виолетта провела ладонью по вышитому орнаментом из листьев папоротника покрывалу и зевнула.

— Скоро Четырнадцатое. Что, опять будешь в гордом одиночестве?

— А ты опять отловишь какого-нибудь мальчонку-выпускника и затащишь его в чулан? — усмехнулась Софья, усаживаясь на стол и ставя на стул босые ноги в тапочках. — Только не моего брата, пожалуйста!

 — Ой, как мило, что ты печёшься о его чести, — Виолетта упёрла подбородок в покрывало и, улыбнувшись, посмотрела на Бейбарсову поверх сложенных перед лицом рук. — Но это вряд ли в его интересах. Пацану шестнадцать, и ключевое тут — он пацан. Ты бы лучше за Сашкой следила: она вон себе восемнадцатилетнего завела.

— У них у обоих свои головы на шеи надеты. Если они им не помогут — я тут бессильна ровно так же, как и весь остальной мир. Это же близнецы!

— Н-да. У меня самой такие. Только тупее, — буркнула Виолетта.

— Кстати о голове на шее! — оттолкнувшись ладонями от кровати, она села и деятельно хлопнула в ладоши. — Моё зелье готово?

Софья, нагнувшись, выдвинула нижний ящик стола. Ящик звякнул. В нём между книг плотным рядом стояли бутыльки, похожие на разнообразные флаконы из-под духов (по факту, это они и были).

— Мой тот, который из-под «Жаба Дора», — напомнила Виолетта, копаясь в своей мятно-зелёной, увешанной разнокалиберными цепочками лаковой сумке. При попытке посторонних влезть в сумку цепочки превращались в жёлтых змеек и жалили, конечно, не смертельно, но реально больно. Так что ор пострадавшего как минимум оповещал хозяйку о происходящем.

— Я помню.

Софья вынула указанный флакон и хотела кинуть Виолетте на кровать.

— Не-не-не! Знаю я тебя! — испугано затормозила её Гломова. — Аккуратно и без резких движений передала сюда. Я не хочу напороться ногой на осколки, когда встану, и ждать ещё неделю, пока сварится новая порция.

Она на коленях перебралась на другую сторону кровати и, дотянувшись до Бейбарсовой, забрала зелье, взамен сунув той в ладонь несколько монет.

— Бери и не выделывайся, — под Софьину гримасу мудро посоветовала она. — Не бомжа грабишь. Вы ещё не в курсе, где и сколько вам чемоданов бабла понадобится оставить, чтоб вылезти из всей этой истории с огнивом — так что рано включать богатеньких! Потому что вряд ли вы пойдёте к родителям и попросите их подкинуть вам на карманные расходы ещё пару тысяч в этом месяце «ну чисто просто так». Не то, чтоб очень конспиративно выйдет! К слову, как идут дела?

Софья, признавая справедливость сказанного, сунула деньги в кошелёк и кинула на дно того же ящика.

— Кое-как. В процессе. Сегодня кое-что сделаем, если получится. Не скажу что, потому что если скажу, как всегда уже фиг сложится, — она покачала головой.

— Ну, тогда почему бы нам не вернуться к предыдущей теме. Насчёт Четырнадцатого.

Бейбарсова, подняв со стола своё красное перо, провела пальцами вдоль оперения.

— В следующей фразе, которую я услышу, будет слово, состоящее из пяти букв, начинающееся на «м»? — сдержанно-раздражённо уточнила она.

— Вообще, четыре буквы: м, и, ш, а. Или шесть, по паспорту: м, и, х, а, и, л.

Софья цокнула языком и закатила глаза.

— А чем тебя Мишка не устраивает?! Бесишь. И не меня, а Марту! Она вокруг него уже год бестолково круги наматывает, и ты даже не представляешь, насколько её этот твой пофигизм на самом деле задевает. Имей в виду: тебе до сих пор прощается только потому, что к тебе Марта тоже хорошо относится. Пока ещё. Но если ты будешь продолжать в том же духе, рано или поздно ты доиграешься, и она таки даст тебе за Лоткова боксёрской перчаткой прямо по физиономии — и будет права!

— Ой, ну простите, пожалуйста, что вам всем так хочется, а я вот такая эгоистка, что беру и не влюбляюсь в него! — Софья раскинула руки.