Долгая история (СИ)

Камера повернулась и взяла крупным планом сидящую по другую сторону бронированного стекла мумию в богатых шелках. Мумия с чувством собственного достоинства благосклонно наклонила высохшую голову под гром фальшивых аплодисментов, и оператор снова быстренько переключился на ведущую. В углу экрана всё это время переливалась обведенная чопорным сердечком ярко-красная пометка «ПРЯМОЙ ЭФИР».

— Ути-какой наивный зайчонок! — хохотнула, умилившись, Склепова — по ту сторону её зудильника тоже слышались фальшивые аплодисменты программы. — На Лысой Горе ничего не пускали в прямом эфире с тех пор, как в тысяча девятьсот восьмом Веня Вий зацепился веком за одну из декораций и случайно открыл левый глаз! Кстати, мне нравится это твоё платье. На мой вкус мрачновато, но в отличие от моих дамочек ты хотя бы не похожа на попугая!

— Маман, ты как всегда великолепно умеешь поддержать! — ехидно прокомментировала Виолетта под недружелюбные взгляды близняшек, которыми те, синхронно обернувшись, одарили младшую Бейбарсову.

— Ты что? — Юра вопросительно поглядел на Сашку, когда та опустилась рядом на диван. Он ясно чувствовал клубящуюся вокруг сестры тёмную тучу.

Сашка разжала опутанные цепочками браслетов руки, и Контрабандный, тяжело спрыгнув на ковёр, продолжил свой моцион по гостиной, задрав полосатый хвост.

— Да этот придурок… Никак не поймёт, что всё, — делая особое ударение на слове «придурок», недовольно буркнула она и обняла себя руками.

— Лёшка! — пояснила она, видя, что у Юры возникли сложности с идентификацией. — Приглашал сегодня в подвалы с таким видом, как будто ни сном ни духом, что я с Антоном иду. Взял бы и отстал, как все остальные! А то привязался чего-то и всё пытается… — она, хмурясь, недовольно дёрнула углом губ.

Бейбарсов изучающе посмотрел на сестру. Затем, чуть морщась, аккуратно заметил:

— Слушай… А чем плохо? В смысле, ты же всегда жаловалась, что им на самом деле по барабану: их гонишь — они и уходят. Ну, а этот, выходит, нормальный.

— Вот именно, что нормальный! — расстроенным голосом перебила Сашка. — Нормальный, а мне по барабану, понимаешь? Ну, то есть, я думала, что он мне нравится — ты знаешь, я всегда так думаю — а оказывается, не так нравится, как нужно. А он взял и так увязался… мерзко себя чувствую.

Сашка, говоря, задумчиво накручивала две своих косы-ужа на кулаки. Юра знал, что если бы она могла — она бы сейчас, по своей «беспокойной» привычке, закатывала бы рукава. Но рукавов в её платье не было, поэтому в ход шли альтернативные методы релакса.

— Я думала, заведу Антона — его расклинит, а ему это как вожжа под хвост вышла.

— Да, насчёт этого хмыря!.. — вспоминая завтрак, завёлся Юра.

— О, вон он, я пошла! — с облегчением выпалила Сашка, радуясь возможности отвязаться от братовых истерик, но явно не тому, кто выступал в роли её спасителя. — А вот, кстати, и Соня! Удачи с Тарабаровой сегодня. Я надеюсь, тебе не придётся идти на слишком великие жертвы, но если да — мы не будем осуждать! — лукаво улыбнулась она и, юркнув между толпы, была такова.

Бейбарсов, недовольно пошевелив челюстью, вытянул шею, чтоб разглядеть Аиста. Но они с Сашкой уже ушли, и он оглянулся туда, откуда лавировала к нему между креслами старшая сестра.

С любопытством оглядев её, Юра вздохнул.

Софья была красоткой. Она накрасилась и какими-то своими девчачьими фокусами выпрямила рыжие волосы — так что те сразу оказались вполовину длиннее, чем обычно. В меру короткое и узкое платье хитромудрого цвета — леший пойми, то ли малиновое, то ли бордовое, — с отделанными кружевом рукавами и верхом того же цвета смотрелось на ней куда лучше, чем могло бы на костлявой фигуре Сашки.

Но штука была не во всём этом, а в самой Софье. Она была похожа на мать (которая, конечно, была симпатичной, а когда хотела выглядеть хорошо — выглядела, по мнению Юры, реально хорошо). Но высокие отцовские скулы, едва заметный прищур глаз, широкие брови и общее витавшее вокруг неё безмятежное спокойствие, оставляющее неуловимый отпечаток на чертах лица, непостижимо превращали её из просто симпатичной в королеву выпускного бала, в последний момент смотавшуюся с коронации.