Долгие каникулы в Одессе

— Ах, ты ж твою… — я еле сдержал ругательство при виде рассыпанных по полу папок. Хорошо, что сам тщательно завязывал шнурочки, а то сейчас бы заколебался сортировать рассыпанные бумажки. — Что ж ты такой неуклюжий-то? — не удержался я, глядя на рыжего худого паренька лет восемнадцати, что так некстати наткнулся на меня, когда я нёс стопку папок с документами поступающих в консерваторию абитуриентов.

— Давай, помогай теперь собирать. — я вытянул руки вперёд подставляя ладони под документы, и паренёк без лишних разговоров начал поднимать папки с пола и вновь укладывать в стопку на моих руках.

— Давай я помогу тебе их донести? А то на тебя опять кто-нибудь наткнётся и всё уронит. — Ага! Наташа, мы снова всё уронили! — я хохотнул, вспомнив мем из своей прошлой жизни, но милостиво согласился:

— Помоги, я не против!

— Меня Моня зовут! — парень протянул руку для знакомства, но увидев папки на моих руках смутился. — Извини, что-то я совсем не о том думаю.

Я взглянул на смущённо улыбающегося Моню и подмигнул ему:

— Ничего, бывает! Наверное, поступать пришёл? Тут все в первый раз волнуются. Что сам-то окончил и на кого учиться собрался?

Моня пожал плечами:

— Да я как все, закончил школу и музыкальные классы, но музыкой с детства занимаюсь. Вот, хочу выучиться на дирижёра! — и небрежно, видимо желая произвести на меня впечатление добавил: — Уже два года работаю пианистом в духовом оркестре!

— Жаль, что не скрипачом! — я усмехнулся, глядя на своего добровольного помощника, идущего рядом.

— Это почему жаль? На скрипке я тоже играть умею, но мне больше нравится пианино и аккордеон.

Скрипач а идиш Моня —
Когда-то бог симфоний —
Играет каждый вечер
В одесском кабаке.

Костюмчик так, не очень,

Но чистый, между прочим,
И кое-что в потёртом кошельке…

Я напел куплет из популярной в моём времени песенки Александра Розенбаума и вздохнул. Вот, даже не задумываясь вспомнил песню и по ходу так же легко заменил всего одно слово, а она теперь зазвучит в этом времени и совсем о другом человеке. Интересно, сколько я ещё изменений внёс в этот мир, даже сам того не замечая? И останется ли этот мир моим прошлым, или уже совсем свернул с прежнего пути и его надо рассматривать как параллельный, а не альтернативный?

Хотя… Какая мне разница? Для меня-то и всех окружающих он всё равно один-единственный и реальный. Так что нечего раскисать, у меня впереди ещё много работы. У нас, попаданцев, нет времени на рефлексии, нам ещё мир спасать! Я невольно улыбнулся своей иронии. Ну, раз на сарказм ещё способен, значит не всё потерянно.

— Ну что Моня, как тебе такая песенка?

— А ты что, антисемит? — рыжий смотрел на меня исподлобья и с прищуром, словно пытаясь что-то разглядеть внутри меня.

— С чего ты это взял? — я даже притормозил и остановившись оторопело посмотрел на своего спутника.

— Ты назвал меня жидёнком Моней, а за это можно и в лоб получить! — Моня воинственно запыхтел как закипающий чайник, его глаза свирепо засверкали, а щёки гневно раскраснелись. Ещё немного и пар из ушей повалит, а то и свисток засвистит. Это было настолько смешно, что я не удержался и расхохотался, повергнув своего визави в растерянность от такой моей реакции на его воинственный настрой.

— Ой, Моня, как всё запущено! Ты что, решил, что я взглянул на тебя и сразу сочинил песню? Не льсти себе, ты не моя Муза и так быстро песни не сочиняются. А ты что, правда играл на скрипке в одесском кабаке? — удивление в моём голосе было не нарочитым. — И между прочим, чтоб ты знал, моя мама самая настоящая еврейка, так что антисемит из меня, как из говна пуля! — я вновь направился в сторону деканата торопясь избавится от своей ноши.

— Что, правда? — Моня догнал меня и пошёл рядом. — Твоя мама еврейка? Так ты совсем на еврея не похож, чистокровный гой по виду. Ой, извини, хотел сказать — чистокровный русский! — я усмехнулся:

— Один-один. Ничья! И я действительно еврей только на четверть, но за гоя тебе морду бить не собираюсь. Но это длинная история и может быть когда-нибудь я расскажу её, но не сейчас. Давай мне свои папки и открой дверь в секретариат, мы уже пришли.

Придерживая подбородком стопку папок, шагнул в открытую дверь и услышал голос секретаря:

— А! Миша Лапин, явился не запылился! Где тебя там черти носили? Отнеси документы на мой стол и можешь идти к себе. До вечера ты мне больше не понадобишься. Но сначала зайди в приёмную комиссию, они просили тебя туда заглянуть если ты не занят, им надо что-то там переписать. — я послушно направился к столу секретаря не заметив, как округлились глаза у моего добровольного помощника.