Долгий путь к маленькой сердитой планете

Но самой большой загадкой был экипаж корабля. Произошло что-то очень плохое, это было очевидно. Она уже успела выучить имена и лица членов экипажа, но ничего не знала о них помимо того, что имелось в их идентификационных файлах (она подумала было о том, чтобы просмотреть и личные файлы, но рассудила, что на столь раннем этапе это будет дурным тоном). Охан лежал на койке в лазарете. Доктор Шеф находился рядом, проводя анализы крови. Эшби, Розмари и Сиссикс были на кухне, готовили еду. Похоже, все трое понятия не имели, как это делать. Корбин находился у себя в каюте, крепко спал, что само по себе было весьма странно, учитывая поведение остальных членов экипажа. Киззи и Дженкс были в грузовом отсеке, у стыковочного люка с челноком. Ловелас особо заинтересовалась этой парой, поскольку знала, что они техники, а это означало, что сейчас они должны были быть рядом с ней, рассказывать ей про корабль и про ее работу. Конечно, Ловелас уже все это знала, но что-то подсказывало, что ей должен был быть уготовлен более радушный прием, а реакция на ее установку – Дженкс выбежал из комнаты, Киззи залилась слезами – была совершенно нетипичной. Все это ставило Ловелас в тупик. Тут произошло что-то очень плохое. Только так можно было объяснить картинку с видеокамеры в грузовом отсеке: Киззи обнимала Дженкса, а тот сотрясался в безудержных рыданиях.

На борту корабля находился еще один человек. Эта женщина не являлась членом экипажа, однако, судя по пристыкованному челноку и тому, как вели себя по отношению к ней остальные, она была приглашенным гостем. И в настоящий момент она приближалась к ядру.

– Привет, Ловелас! – сказала женщина, заходя в зал.

У нее был добрый, уверенный голос. Она сразу же понравилась Ловелас.

– Меня зовут Перчинка, – продолжала женщина. – Я очень сожалею о том, что ты все это время была одна.

– Привет, Перчинка! – ответила Ловелас. – Мне приятны твои извинения, но на самом деле в них нет никакой необходимости. Похоже, сегодняшний день выдался на корабле просто безумным.

– Тут ты права, – подтвердила Перчинка, усаживаясь по-турецки перед колодцем ядра. – Три дня назад этих ребят зацепил заряд энергетического оружия, как раз когда они начинали пробой. Все повреждения, нанесенные кораблю, были исправлены, однако твоей предыдущей установленной версии досталось по полной.

– Катастрофический каскадный отказ, – сказала Ловелас.

– Совершенно верно. Киззи и Дженкс трудились день и ночь, пытаясь восстановить программу. Я их хорошая знакомая, и я прилетела сюда, чтобы помочь восстановить системы корабля, пока они работали с ядром. Но в конце концов выяснилось, что не осталось ничего другого, кроме как положиться на удачу и произвести полную перезагрузку.

– А! – сказала Ловелас. Это многое объясняло. – Вероятность успеха в лучшем случае пятьдесят на пятьдесят.

– Техники это понимали. Но у них не было выбора. Все остальное они уже перепробовали.

Ловелас ощутила прилив сострадания к двум людям, сидящим в грузовом отсеке. Она навела объектив видеокамеры на их лица и приблизила изображение. Глаза у обоих были красными и опухшими, под ними нависли темные мешки. Бедняги не спали уже несколько дней.

– Спасибо, – сказала Ловелас. – Я понимаю, что они работали не совсем надо мной, но я все равно очень тронута.

– Я непременно им это передам, – улыбнулась Перчинка.

– Я могу поговорить с ними? – Ловелас знала, что с помощью воксов может обратиться к любому на корабле, однако, глядя на поведение техников, она рассудила, что лучше сидеть тихо до тех пор, пока они сами не сделают первый шаг. Ей было известно, как их зовут и чем они занимаются на корабле, но они по большому счету были для нее совершенно чужими людьми.

– Ловелас, ты должна кое-что уяснить. Дело это очень запутанное, и мне не хочется вываливать все на тебя сейчас, когда ты только что проснулась. Но тут происходят очень серьезные вещи.

– Я внимательно слушаю.

Вздохнув, Перчинка провела рукой по гладкой голове.

– Предыдущая установленная версия – все звали ее Лови – была… очень близка с Дженксом. Они проработали вместе несколько лет и успели хорошо узнать друг друга. Они полюбили друг друга.

– О! – удивилась Ловелас.

Хоть она и была совершенно новой, у нее уже имелось представление о том, как она работает и какие задачи должна выполнять. Так вот, ни о какой влюбленности она даже не могла подумать. Ловелас быстро просмотрела все, что имелось о любви в ее ссылочных файлах, посвященных поведению разумных видов. Она снова сфокусировала видеокамеру на мужчине, плачущем в грузовом отсеке, перебирая файлы, посвященные горю.

– О нет! Бедняга! – По синапсам Ловелас разлились печаль и чувство вины. – Он понимает, что я не Лови, да? Понимает, что ее личность формировалась на протяжении нескольких лет общения, и это невозможно восстановить, правильно?