Долгий солнечный день

Вечером Саб организовал военный совет — по его мнению, завтра предстояла непростая ночь, и он решил проговорить все сложные моменты заранее. Пятый осторожно спросил, как он, Саб, относится к тому, что праздник религиозный, на что Саб спокойно ответил, что это обычная обрядовость, без подвоха, и обещал потом рассказать, как оно бывает, если с подвохом.

— Это массовые гуляния, — пояснил Саб. — Примерно то же, что было в прошлый раз, только народу побольше. Значит, так. Идем четверкой, не разделяемся. Кота оставим дома… эй! Шилд, чего ты делаешь, за что?

Он потер ладонью щиколотку, по которой только что ударила когтистая лапа.

— За «оставим дома», конечно, — пояснила Эри. — Саб, дорогой, он дома не останется. Он один раз уже всё веселье пропустил, потому что проспал, второй раз — не получится. И не надо так говорить, а то тебе снова от него прилетит.

— А если обидят? — резонно поинтересовался Саб. — Ты представляешь, сколько там будет народу?

— Он сам кого хочешь обидит, — фыркнула Эри. — И потом, он будет ехать у нас на плечах.

— Ладно, — сдался Саб. — Ребят, вам не кажется, что тут какой-то странный демиург? — вдруг спросил он.

Эри и Пятый переглянулись, Лин недоуменно пожал плечами.

— Ему по фигу, — с легким удивлением в голосе продолжил Саб. — Он какой-то очень свободный, что ли, не пойму.

— Есть такое ощущение, — согласился Пятый. — Но чтобы его подтвердить, надо сперва на этот праздник посмотреть, как мне кажется.

— Согласен, — кивнул Саб. — Вот и посмотрим. Никогда бы не подумал, что мне может быть подобное интересно, но вот надо же… ладно. Теперь давайте определяться, что и как будем делать.

* * *

Куличи, которые Эри успела купить, пахли просто потрясающе, и Эри, припомнив правила, поставила их на кухонную полку, прикрыла чистыми полотенцами, и строго наказала всем остальным, чтобы до утра воскресенья не трогали. Позже она тихонько призналась Лину, что умеет печь куличи, и всегда пекла их для мамы (та не была особенно религиозной, но праздники отмечала всегда, да и посты под конец жизни пыталась соблюдать), но здесь-то испечь негде, духовки нет, а вот если бы духовка, то испекла бы с удовольствием. Лин в ответ покивал, и рассказал, что Скрипач, оказывается, тоже умеет печь куличи, как выяснилось, но давно не практиковался — сам рассказал про это еще на Окисте, когда они вдвоем говорили про хлеб. Обещал научить. Надо будет попробовать как-нибудь, говорил Лин, и мы обязательно попробуем, когда представится такой случай, и хорошо, что эти купили, они и впрямь пахнут замечательно.

Вечером, после чая, стали собираться — Саб проверил экипировку каждого самолично, чтобы убедиться, что всё в порядке.

— Сабище, мы всего-то на озеро идем, а не в поход, зачем это надо? — удивлялась Эри.

— Идем на несколько часов, в толпу, где полно незнакомых людей, — строго ответил Саб. — Фляжки с водой, фонари, сухарики, спички…

— Сигареты, — добавил Пятый.

— Точно, сигареты! — хлопнул себя по лбу Лин, и выскочил на улицу. Вернулся, держа в руках пачку. — Чуть не забыл.

— Курить вообще-то грех, — невинным голосом напомнила Эри. — Там будет нельзя.

— Мы в кустах, — ответил Лин, запихивая пачку в карман куртки. — Тихонечко.

— Ладно, — смилостивилась Эри. — Саб, давай конфет возьмем?

— Давай, — согласился Саб. — Только не шоколадных, а карамелек. Шоколадные в карманах растают.

— Согласна, — кивнула Эри. — Шилд! Эй, кис-кис, ты где там?

— Чего ты кис-кискаешь, он на улице сидит, ждёт, — сообщил Лин. — Ну что, народ, идём?

— Идём, — кивнул Саб. — Надеюсь, это будет весело.

* * *

По дороге, которая тянулась за участками, и выходила к озеру, царило оживление: народу и впрямь пришло и приехало много. Даже очень много. Вдоль озера, по тому берегу, который выходил к участкам, уже развесили фонари-переноски, неподалеку гудел генератор. Для начала Саб провел свою команду вдоль берега, попутно здороваясь со знакомыми, потом вышли на место, где скоро должна была начаться служба — оказывается, на этом месте соорудили небольшой деревянный помост, украшенный бумажными цветами, лентами, и фонариками. Отец Амвросий, разумеется, уже приехал, и сейчас распоряжался, кому куда встать, кто как идет, и кто что делает «если что».

—…не ронять! Хоругви не ронять, Ваня, чтобы как в том году не было! — разносился над озером его зычный бас. — Я понимаю, ты испугался, когда она всплыла, но ты же мужик, держать себя в руках надо!..

— Да я не испугался, я от неожиданности, — оправдывался какой-то дядька. — Вода-то громко сливается, вот я от шума и… того…

— А ты давай не того, ты давай этого, держи крепко, и веди себя достойно. И давайте-ка от берега подальше, потому что если всплывет, будет волна, обувь замочите.

— Хорошо, хорошо, будем, — загомонили какие-то женщины.

— Кажется, это хор, — заметила Эри. — А их много…

— Да, человек тридцать, — кивнул Саб. Ему было лучше видно, с его-то ростом. — И мужчины, и женщины. Интересно.

Через толпу, пока что, впрочем, еще не плотную, к ним протолкался Михаил, за которым шли уже знакомые по прошлой вылазке мужики.