Долго и счастливо

Павел не мог никому позвонить. Его телефон и другие вещи так и остались в полиции. Наверное, придется за ними идти.

Маша поднялась и подхватила сумку.

– Ты куда? – удивился Павел.

– Пойду, – пожала Маша плечами, – Ты ведь Красовского ждать будешь? Чего я буду вам мешать? У меня, между прочим, отпуск, – и она стремительно вышла, помахав ему с порога рукой.

Павел в изумлении посмотрел ей вслед. А это еще что такое? Сбежала как заяц. Ну и ну! А потом, кажется, догадался: не хочет афишировать их отношения. Он усмехнулся. Отношения. Тоже мне герой-любовник нашелся. Он не мог дать объяснению всему происходящему. Уже несколько дней он видел себя как бы со стороны, четко ощущая раздвоенность сознания. Один Павел как будто играл роль в захватывающем фильме, даже нет, в сериале, а другой, сторонним наблюдателем, с любопытством посматривал на него, то есть, сам на себя, иногда четко и ехидно давая оценки своим действиям. Даже утром, собирая вещи жены, и пытаясь не думать о ней, он уже составлял план будущих похорон и прочих манипуляций. Как робот, вдруг подумалось ему со страхом.

Какой-нибудь умный психолог, конечно, объяснил бы ему это самозащитой подсознания, но он все равно мучительно пытался понять нормально это или нет. И вдруг вспомнил, как в деревне, где у них с отцом еще жили какие-то родственники и куда они раньше, бывало, ездили погостить, хоронили его двоюродную тетку. Выглядело это примерно так: «А-а, ты ж моя милая, на кого ж ты нас покинула, а-а-а… Валь! Там кисель готов? Давай, давай, собирай на стол. Нечего возиться. Сейчас люди придут. А-а, ты ж моя хорошая, как же мы без тебя будем? А-а-а…» Тогда его очень удивляли и коробили эти внезапные переходы от истеричных завываний, к деловой активности и обратно к истерике. И вот, кажется, он понял: ведь мозг уже смирился с потерей, он ведь мозг. Логика. А сердце еще не осознало до конца неизбежность произошедшего. Чувства. И вот эта борьба ума с сердцем дает такое странное расщепление души. Шизофрения, вспомнилось ему. Все мы немного шизики, усмехнулся он про себя. И тут увидел Красовского. Тот подошел, неловко потоптался рядом со столом и наконец сел.

– Ты как? – спросил.

Павел скривил рот. Он и сам не умел соболезновать и от других не ждал. Пустые слова, и только. Хорошо, что Красовский здесь, можно на него переложить часть проблем, хотя бы каких-нибудь организационных. Ведь надо будет как-то перевозить тело… Он на секунду прикрыл глаза, и сжал под столом руку в кулак, впиваясь ногтями в ладонь: думать о Яне, как о теле, было мучительно.

Александр посмотрел на него и скорбно поджал губы. Твою мать! Дорого бы он дал, чтобы оказаться отсюда за тридевять земель. Да. Он покрутил головой, в ушах шумело и, вообще, чувствовал он себя отвратительно. Ну хорошо хоть не надо больше с полицией разбираться. Все же Пашка – жучила. Умеет выйти сухим из воды. Ведь сколько раз попадал в ситуации, когда, казалось, все, каюк Пашке Морозову; ан нет, глядишь, снова выкарабкался, и опять на плаву, на коне – в шоколаде, одним словом. Тут он очнулся от мыслей, потому что услышал, как Павел с неудовольствием толкнул его в плечо:

– Але, гараж! Ты где витаешь? Ты слышишь, что я тебе говорю?

И Красовский закивал и вытер пот с мокрого лба. Жара проклятая. Нет, не предназначен он для жарких мест.

Глава 10

Улицу плавил полдень, и Маша спешно поспешила скрыться в номере. Здесь уже побывала горничная – белье на кровати перестелено, а чисто вымытые стаканы переместились на специальную подставочку. От вчерашней оргии не осталось и следа. Да и не оргия это была. Или все же оргия? Маша усмехнулась. Вот напасть. Наверное, у всех людей на курорте что-то такое случается с мозгами, из-за чего они влезают в разные любовные авантюры. А ведь предупреждали ее. Но ведь у нее случай особый, кажется. Или нет? Маша достала телефон и тут вспомнила, что денег у нее на счету ноль. И как теперь быть? Надо куда-то идти и как-то кинуть денег на счет. Гаджет в руках дернулся, зажужжал, и Маша довольно улыбнулась, прочитав сообщение о зачислении денег. Конечно, мир не без добрых людей. Как она могла думать, что ее бросят на произвол судьбы.

Настроение сразу улучшилось, потом она еще позвонила домой, поговорила с мамой. Уверила, что все у нее просто отлично. Но чтобы мама не заподозрила вранье, пожаловалась на сгоревшую кожу. Мама сразу обрадовалась, «а я предупреждала, не надо было тебя одну отпускать», надавала кучу полезных советов. Маша выслушала, тепло попрощалась и пошла в бар. Надо было выпить, наконец, хорошего кофе, а не той бурды, которую им с Павлом подали в том ресторане. Зачем он ее туда повел? В отеле был неплохой ресторан, и там можно было вполне прилично позавтракать. Не хотел, чтобы их видели вместе, скорей всего так.