Долгое отступление

Разумеется, разнообразие, утверждаемое логикой мультикультурализма, выглядит как развитие и утверждение принципов демократии. Но одновременно оно выявляет и ее противоречия, особенно важные именно в контексте буржуазного общества. Еще в 1920-е годы консервативный теоретик Карл Шмитт, анализируя конституцию Веймарской Германии, замечал, что «из действия демократии исключаются определенные охраняемые объекты, лица или группы лиц, которые освобождаются от обязанностей и тем самым становятся в привилегированное относительно большинства положение, — в качестве более или менее исключительных особых сообществ»[300]. Это отнюдь не означает, по мнению Шмитта, будто подобные меньшинства не нуждались в определенных гарантиях: «В действительности эта потребность в защите может быть очень значительной»[301]. Но проблема в том, что, с одной стороны, объект защиты приобретает своеобразный исключительный статус, когда его «охраняют от большинства из-за его особой внутренней ценности и, вероятно, даже из-за его святости», а с другой стороны, большинству «высказывается недемократическое, даже антидемократическое недоверие»[302].

Здесь Шмитт, сам всегда с недоверием относившийся к демократии, обнаруживает ее очевидное противоречие, достигшее апогея уже в начале XXI века. Разумеется, защита прав меньшинств является неотъемлемой частью современного демократического порядка, но речь идет именно об их праве оставаться наряду с большинством самими собой, не подвергаясь преследованиям и дискриминации, а вовсе не о неких особых правах и привилегиях, дающих им специальные преимущества. В этом смысле позитивная дискриминация, на которой настаивает часть левых, не просто противоречит демократии, но и является наряду с другими неолиберальными реформами одним из инструментов ее разрушения (не говоря уже о том, что такая политика сознательно и последовательно толкает социально и культурно угнетаемое большинство в лагерь реакции, создавая в лучшем случае ложные альтернативы в духе культурных войн, которые должны заместить обсуждение объективно значимых вопросов стратегии общественного развития). Таким образом, в начале XXI века приходится защищать не только меньшинства от демократии, но и демократию от диктатуры меньшинств, вернее, от диктатуры неолиберальной элиты, которая прячется за идеологией защиты меньшинств и призывает левых себе в союзники.

Принципиальной проблемой в данном случае являются не сами меньшинства (внутри которых, как правило, имеется как собственная, включенная в систему элита, так и собственное большинство, ничего или почти ничего от этой «защиты» не получающее), но неолиберальная политика, осуществляющая последовательную фрагментацию общества, превращающая массу граждан в бесконечно растущую совокупность меньшинств, конкурирующих друг с другом за внимание и привилегии так же, как покупатели и продавцы конкурируют между собой на рынке. Все включенные в этот процесс группы обособляются друг от друга (в лучшем случае им предоставляется возможность заключать между собой коалиции), а их число увеличивается за счет совершенно сознательного конструирования идентичностей, чем занимается растущая армия интеллектуалов и профессиональных медиатехнологов. В итоге большинство исчезает, заменяемое массой меньшинств, которые надо защищать уже не от большинства, а друг от друга (феминисток от консервативных женщин, геев от мусульман, мусульман от евреев, евреев от антисемитов и т. д.).

Настойчивое публичное утверждение групповых идентичностей способствует не только разделению людей и бесконечно нарастающей фрагментации гражданского общества, но и разрушению гражданской личности как таковой. Как справедливо отмечал еще в 1990-е годы Эрик Хобсбаум: «Люди не могут быть описаны, даже ради бюрократических целей, иначе, чем через комбинацию многих характеристик одновременно. Но политика идентичности предполагает, что только одна из множества идентичностей является определяющей и доминирующей, по крайней мере в политическом отношении: вы только женщина, если вы феминистка, вы только протестант, если вы североирландский юнионист, вы только каталонец, если вы каталонский националист, вы только гомосексуалист, если вы член гей-движения. И естественно, вы должны отбросить другие свои характеристики, поскольку они противоречат вашей „подлинной“ сущности»[303].