Долгое путешествие

Почти сразу же я нахожу упоминания о нем в памяти Леонида. Он много думал об этом в последние дни. Я начинаю распутывать ниточки памяти, и постепенно передо мной раскрывается вся история.

В начале двухтысячных Шандору Гелленхази очень повезло. Хотя начиналось всё не слишком весело. Его маленький банк, Эгрес Банк, с трудом балансировал на грани разорения. Несколько крупных клиентов банка разорились. Их бизнес был завязан на экспорт товаров в Россию, а после кризиса 1998 года покупательская способность в России сильно упала, и эти клиенты исчезли, не вернув выданные им Эгресом кредиты. Идеи Гелленхази о продаже банка кому-то из крупных игроков венгерского финансового рынка воплотить в жизнь не удалось. Сложно было всем, и не только из-за России, но и из-за трясущих экономику Европы изменений, связанных с переходом на евро.

Было сложно в те дни и одной крупной нефтяной компании в России. Одной из крупнейших – РОКОС. Нет, с деньгами у них всё было очень хорошо, но стало значительно сложнее проводить международные сделки по привычным схемам. На западе развернулась борьба с оффшорами, трансфертным ценообразованием и многочисленными схемами образования основной прибыли в безналоговых регионах. Обратили пристальное внимание на традиционные оффшорные страны и российские налоговые органы. Вице-президент РОКОСа по международным операциям, Леонид Левин, искал альтернативные пути проведения трансграничных сделок, не привлекающие внимания ни российских, ни американских, ни европейских фискальных регуляторов.

Леонида и Шандора познакомил один общий друг, Вадим. Он был довольно крупным бизнесменом, партнером одного из клиентов Шандора и другом Леонида, еще с комсомольских времен. Встретившись в Праге, они нашли общий язык, и через месяц Эгрес Банк стал обслуживать счета нескольких связанных с РОКОСом компаний. Партнерство расширялось, и Гелленхази стал трастовым управляющим целой цепочки компаний в разных странах, перепродающих продукты РОКОСа по всему миру. Прибыль по-прежнему образовывалась там, где с нее не нужно было платить больших налогов, но все эти компании формально никак не были связаны ни с РОКОСом, ни с Эгресом. Причем, это были реальные нефтетрейдеры – с офисами, с персоналом, даже с танкерами во владении. Вот только кто был реальным владельцем, никто не знал.

Обороты росли, и через год Гелленхази было дополнительно поручено хранить в своих сейфах ключи от счетов сотни с лишним компаний, которые, хотя им и не управлялись, но тоже участвовали либо в продаже нефтепродуктов РОКОСа, либо в реинвестировании прибылей в другие активы. Шандор был счастлив – его банк не только спасся от банкротства, но еще и приносил невиданные доселе прибыли. При этом, ему не приходилось делать ничего прямо противозаконного.

Всё внезапно закончилось в две тысячи третьем. РОКОС был разгромлен российскими спецслужбами и растащен на куски. Его владельцы и директора были арестованы, Леонид Левин уехал в Израиль. Гелленхази оказался в странном положении. О роли Эгрес Банка почти никто не знал, платить Эгресу за обслуживание подконтрольных компаний никто не собирался, потребовать же их формального права ни у кого не было. Сам Гелленхази, наверное, мог бы использовать эти активы и деньги по своему усмотрению, но он панически боялся к ним притронуться, так как за ним могли прийти и страшные российские «кэгэбэшники» (болезненная для будапештцев тема), и люди Левина.

Сам Левин про эти активы помнил, но не хотел привлекать к ним внимание, так как существовал шанс, что Россия может потребовать вернуть все деньги и всё имущество ей, а дружественно настроенные к русским власти Венгрии такое требование удовлетворили бы. К тому же, вопрос существования этих активов мог вызвать нежелательное внимание и в Брюсселе, и в Вашингтоне, и, что хуже всего, в Иерусалиме.

При этом, как ни удивительно, но сами фирмы, созданные Левиным и Гелленхази, продолжали осуществлять свою деятельность. Продавали товары, развивались, инвестировали прибыли. Копились проценты по выданным займам и неоплаченным товарам. Набегали прибыли на вложенные в фонды и банки деньги. Собирались доходы от приобретенной недвижимости. По оценке самого Леонида, общая стоимость активов, замороженных в Эгрес Банке, на сегодняшний день сильно превышала пять миллиардов долларов. Лакомый кусочек, мягко говоря. При том, что весь Эгрес Банк Гелленхази был готов теперь продать за несколько десятков миллионов долларов.

Узнав о том, что Гелленхази ищет покупателя, Левин решил действовать. Он тайно выкупил венгерскую трастовую компанию Omniways Trust и через нее начал переговоры о покупке банка. Гелленхази не знал имя реального покупателя, и это всех устраивало. Однако где-то кто-то проговорился, или просто за банком всё это время следили русские спецслужбы, или кто-то следил за самим Левиным… Он и сам не знал, что произошло, но внезапно появился второй покупатель – Анджей Зелинский, нанятый Ауструми.